Петр Чайковский - Ада Айнбиндер

если бы Вы были совершенством, то я и осталась [бы] совершенно хладнокровной к Вам»[430].

В том же письме Милюкова среди остальных многословных признаний и выражений своих чувств написала: «Жить без Вас я не могу и потому скоро, может, покончу с собой. Так дайте же посмотреть на Вас и поцеловать Вас так, чтобы и на том свете помнить этот поцелуй»[431].

В своем следующем письме, от 21 мая, Антонина извиняется за написанные «глупости», имея в виду слова о суициде, и уверяет Чайковского: «…будьте уверены, что на деле я не такая смелая и никогда не позволю себе этого сделать»[432]. Заканчивает свое очередное послание Милюкова фразой: «Не забывайте же эти два дня любящую Вас больше всех и всего на свете А. М.». Через два дня 23 мая Чайковский сделал Антонине Ивановне официальное предложение.

Но его собственные мысли заняты совсем иными переживаниями. В послании брату Модесту, написанном в тот же день, композитор ни единым словом не упоминал ни Милюкову, ни о решении вступить в брак. Он поделился с братом тем, как устал во время консерваторских экзаменов, а также своей историей с Шиловским, как пример мучительной материальной зависимости: «Все мои отношения к Шиловскому… суть эксплуатация, и довольно неблаговидная и унизительная для меня. Правда, он навязывал мне деньги, но ведь я мог их не брать»[433]. Пишет он и о своей частной жизни, но вовсе не об Антонине, а о Котеке, любовь к которому то спадает «до штиля», то разгорается до сумасшествия. В конце письма Петр Ильич сообщил: «Посылаю тебе карточку мою с Котиком вместе. Она была снята в самый разгар моей последней вспышки»[434].

Петр Ильич сообщает брату и еще об одной своей страсти – новом замысле – опере «Евгений Онегин». Впервые об «Онегине» Чайковский написал Модесту несколькими днями ранее:

«На прошлой неделе я был как-то у Лавровской[435]. Разговор зашел о сюжетах для оперы. Ее глупый муж молол невообразимую чепуху и предлагал самые невозможные сюжеты. Лиз[авета] Андр[еевна] молчала и добродушно улыбалась, как вдруг сказала: “А что бы взять ‘Евгения Онегина’?” Мысль эта показалась мне дикой, и я ничего не отвечал. Потом, обедая в трактире один, я вспомнил об “Онегине”, задумался, потом начал находить мысль Лавровской возможной, потом увлекся и к концу обеда решился. Тотчас побежал отыскивать Пушкина. С трудом нашел, отправился домой, перечел с восторгом и провел совершенно бессонную ночь, результатом которой был сценариум прелестной оперы с текстом Пушкина. На другой день съездил к Шиловскому, и теперь он на всех парах обделывает мой сценариум»[436].

Далее Чайковский изложил первоначальный сценарий будущего сочинения и добавил: «Ты не поверишь, до чего я ярюсь на этот сюжет. Как я рад избавиться от эфиопских принцесс, фараонов, отравлений, всякого рода ходульности. Какая бездна поэзии в “Онегине”. Я не заблуждаюсь; я знаю, что сценических эффектов и движения будет мало в этой опере. Но общая поэтичность, человечность, простота сюжета в соединении с гениальным текстом заменят с лихвой эти недостатки»[437].

Идея «Онегина» настолько захватила его, что композитор взахлеб сообщил о нем близким. Сочинять он намеревался в Глебове, там Константин Шиловский[438] помогал ему со сценарием. В письме Надежде фон Мекк композитор сообщал:

«Я еду в воскресенье в деревню к К. С. Шиловскому, очень милому человеку, живущему со своей не менее милой супругой и семейством в своем имении близ Нового Иерусалима. Я буду иметь в своем распоряжении целый флигель и фортепиано. Хочу усердно приняться за сочинение оперы. Шиловский, по моему указанию, составляет мне либретто, взятое из поэмы Пушкина “Евгений Онегин”! Неправда ли, мысль смелая? Те немногие люди, которым я сообщил о своем намерении написать оперу с этим сюжетом, сначала удивлялись моей затее, а потом приходили в восторг. Опера эта будет, конечно, без сильного драматического движения, – но зато будет интересна сторона бытовая, и потом сколько поэзии во всем этом! Одна сцена Татьяны с няней чего стоит! Если только я обрету то спокойное состояние духа, которое потребно для сочинения, то чувствую, что текст Пушкина будет действовать на меня самым вдохновляющим образом»[439].

Работал Чайковский невероятно быстро. За время пребывания в Глебове в эскизах была готова бо`льшая часть оперы.

Но сообщать о предстоящем браке родным и близким Чайковский не торопился. Впервые о намерении жениться Чайковский сообщил родным лишь через месяц помолвки. Так, 23 июня он написал своему отцу Илье Петровичу:

«Ваш сын Петр задумал жениться. Так как он не хочет приступить к бракосочетанию без Вашего благословения, то и просит Вас, чтоб Вы благословили его на новую жизнь. Женюсь я на девице Антонине Ивановне Милюковой. Она бедная, но хорошая и честная девушка, очень меня любит. Милый мой Папочка, Вы знаете, что в мои года не решаются жениться без спокойной обдуманности, а потому не тревожьтесь за меня. Я уверен, что моя будущая жена сделает все, чтобы я был покоен и счастлив. Прошу Вас, кроме Лизаветы Михайловны, не говорить об этом покамест никому. Саше и братьям я сам напишу»[440].

Илья Петрович ответил сыну через несколько дней:

«Милый, дорогой и распрекрасный сын мой Петр!

Толя передал мне письмо твое, в котором ты просишь моего благословения на женитьбу. Оно и обрадовало меня, и привело в восторг, так что я перекрестился и подпрыгнул даже от радости. Слава Богу! Господь да благословит тебя!!! Не сомневаюсь, что избранная тобой особа достойна такого же эпитета, который ты заслужил от отца, 83-летнего старца, и от всей семьи моей, да, по правде сказать, и от всего человечества, которое тебя знает.

Не правда ли, моя голубушка, Антонина Ивановна? Со вчерашнего дня прошу позволения называть Вас моей Богом данной дочкой, любите избранного Вами жениха и мужа, он поистине того достоин, а ты, жених мой, уведомь, в какой день и час совершите бракосочетание, я сам приду[441] благословить тебя и привезу образ, которым благословила тебя крестная мать тетка Надежда Тимофеевна, умная и добрая женщина.

За тем обнимаю, целую и благословляю.

Отец.

P.S. Елизавета Михайловна одинаково разделяет нашу семейную радость, кланяется и целует жениха и невесту»[442].

Рассказал Чайковский о предстоящей женитьбе Мекк:

«Прежде всего скажу Вам, что я самым неожиданным для себя образом сделался женихом в последних числах мая. Это произошло так. За несколько времени перед этим я получил однажды письмо от одной девушки, которую знал и встречал прежде. Из