Флэпперы. Роковые женщины ревущих 1920-х - Джудит Макрелл

и Тамара, муж Айрис Три американец Кертис Моффат; приглашая их, Диана считала себя очень современной, хотя Даффу они не нравились. В 1919 году Моффат ужинал с ними на Арлингтон-стрит и, к чрезвычайной досаде Даффа, не только «забыл» одеться, но и достал «новый чудесный наркотик» (вероятно, кокаин), имевший «тысячу диковинных эффектов».

Помимо богемы, они принимали своих богатых друзей, которые щедро помогали им деньгами. Ужины, билеты в театр и оперу, заграничные поездки – все оплачивали друзья, как будто так и надо. В июле 1923 года Диана устроила прием в саду; за угощение и выпивку заплатил Макс Бивербрук и еще несколько человек, а перед гостями бесплатно выступали пианист Артур Рубинштейн и Федор Шаляпин. Мать Дианы сулила ей прозябание в пригороде, но дом на Гауэр-стрит стал местом, куда все мечтали заполучить приглашение.

Благодаря щедрости Макса Бивербрука у Дианы появился автомобиль – опасная в то время роскошь, – и она начала ездить. Автомобили в Британии тогда были редкостью – в 1919 году их насчитывалось всего 250 тысяч, – а навыки вождения автолюбителей оставляли желать лучшего, да и опыту было просто негде взяться. Диана водила так же безрассудно, как миссис Ститч, героиня романа Ивлина Во «Сенсация» 1938 года, для которого она, собственно, и послужила прототипом. Однажды она въехала в тележку молочника и нашла этот случай презабавным; хозяин зоомагазина напротив позвал собак, и те слизали пролитое молоко.

Она искренне радовалась жизни – молодая замужняя свободная женщина в Лондоне. По сравнению с послевоенным Парижем британская столица медленнее приходила в норму, но постепенно открывались ночные клубы, на полках магазинов появлялись товары, а Диана снова стала частой героиней светской хроники. В романе 1922 года «Флейта Аарона» Д. Г. Лоуренс изобразил ее как обворожительную леди Артемиду, окруженную воздыхателями: «…куря тонкие ароматические папиросы, подавая своим несколько охрипшим голосом быстрые и остроумные реплики окружающим ее мужчинам… она всегда была окружена мужским обществом… Поразительно хрипло звучал ее голос, доносившийся из-за клубов папиросного дыма. И все же она нравилась ему. Нравились в ней бесшабашные черты современного великосветского общества».

На первый взгляд Диана жила жизнью, ради которой воевала с герцогиней, но ей хотелось работать. Роль активной целеустремленной взрослой женщины, к которой она привыкла во время войны, ей очень нравилась, а главное – она нуждалась в деньгах: она хотела, чтобы Дафф в конце концов уволился из Министерства иностранных дел и начал собственную политическую карьеру. Скромная зарплата члена Британского парламента была несопоставима с расходами на избирательную кампанию. Карьера парламентария сулила взлеты и падения, и на непредвиденный случай политик нуждался в финансовой защите. Так у Дианы сложился «план», в котором она ни капли не сомневалась: она собиралась найти высокооплачиваемую работу и заложить основу для будущей карьеры мужа.

Возможно, ей не стоило быть настолько самоуверенной, и причин тому имелось несколько. Пострадавшая от войны британская экономика постепенно восстанавливалась, но уровень безработицы был по-прежнему очень высок, особенно среди женщин. Несмотря на желание многих женщин работать и принципы, установленные Актом об отмене дисквалификации по половому признаку 1919 года, согласно которому женщинам впервые разрешалось заниматься бухгалтерской и адвокатской деятельностью, давление со стороны общества, принуждавшего женщин оставаться дома, было очень велико. Согласно Акту о восстановлении довоенной практики после войны, занятые на производстве были обязаны освободить свои рабочие места. В других профессиях женщин тоже ущемляли, и в мае 1919 года три четверти безработных составляли женщины.

Диана, конечно, не могла считаться обычной работницей. С одной стороны, у нее было меньше шансов найти работу: она нигде не училась, не проходила профессиональную подготовку, не считая навыков медсестры. Мешала и классовая принадлежность. Хотя отношения Дианы с матерью существенно улучшились – Вайолет стала частым гостем на Гауэр-стрит, приносила маленькие подарки, давала рекомендации по дизайну интерьера, – Диане казалось, что, на какую бы работу она ни устроилась, ее родные, а возможно, и коллеги, рассердятся и будут чувствовать себя неуютно.

Зато у нее были отличные связи, и ее первым работодателем стал Макс Бивербрук: он предложил Диане вести газетную колонку. В Британии, как и везде, послевоенные СМИ стремились завлечь женскую аудиторию; во всех газетах и журналах появлялись рубрики красоты, моды и домоводства. Бивербрук хотел, чтобы Диана стала одним из его рейтинговых авторов и регулярно писала заметки для «Сандей Экспресс» на самые разные темы: от свадеб светских личностей до модной длины юбок. И хотя пятидесяти фунтов за колонку, которые ей платили, хватало только на булавки и было явно недостаточно для реализации ее грандиозного плана, Диана решила, что для начала и так неплохо. Поступили предложения от других газет (в том числе основного конкурента Бивербрука «Дейли Мейл»), но в мае 1921 года Диане предложили постоянную работу.

Французский журнал «Фемина» решил запустить британское издание; Диану пригласили быть главным редактором. Обещали платить 750 фунтов в год – в полтора раза больше зарплаты Даффа в Министерстве. В ее обязанности входило писать одну статью в месяц: обзор модных тенденций, событий в мире искусства и новостей, упомянутых в текущем выпуске журнала. Ее фотография красовалась на первых страницах. Ее план начал реализовываться, но была одна проблема: Диана знала, что журналистка из нее никакая. Она не могла долго притворяться, что ей интересны все тренды в моде и искусстве; она даже не понимала Пикассо. Что до ее статей, у нее был свой живой и необычный стиль письма, но грамматика и орфография хромали, и она совсем не умела структурировать текст. В каждый дедлайн она паниковала и умоляла Даффа писать статьи за нее. Он написал даже «женский» ответ на брюзгливую мизогинию Арнольда Беннетта в «Повести о старых женщинах». Британское издание «Фемины» закрыли через полгода; Диана была не виновата, но закрытие журнала подтвердило догадку, что журналистика не для нее.

Она взялась изучать другие варианты. В 1918 году она сыграла небольшую роль в пропагандистском фильме Дэвида Уорка Гриффита «Сердца мира». Режиссеру показалось, что он разглядел в ней актерский потенциал. Большие светлые глаза и бледная кожа на киноэкране словно излучали сияние. В мае 1919 года Гриффит стал подбирать актерский состав в новый голливудский художественный фильм и снова захотел работать с Дианой. Он предложил за роль огромную сумму – 75 тысяч долларов (21 тысяча фунтов); у Дианы отвисла челюсть, но время было выбрано очень неудачно. Она по-прежнему жила дома, они с Даффом еще не поженились, и, когда она заговорила об актерстве с родителями, те, разумеется, устроили скандал.

Даже после войны в Великобритании актрис продолжали считать