Моя бесстрашная героиня - Владимир Абрамович Цесис

о подходах к лечению я чувствовал себя потерянным, когда продумывал, какое лечение является наиболее оптимальным в новой ситуации. Поэтому я безоговорочно полагался на рекомендации онкологов. В каком-то смысле это упрощало мне жизнь. Поскольку от меня ничего не зависело, это освобождало меня от сомнений, какой путь лечения избрать. Что касается «образцового пациента», какой была Марина, то она была более фаталистична, чем я, и редко сомневалась в решениях врачей.

Когда мы во время последующих визитов вновь расспрашивали доктора Миллер о МРТ головного мозга Марины, ее ответ был практически таким же, как и в предыдущий раз.

«Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ПРЕКРАСНО»

С нового 2018 года прошло 2 месяца, и я стал замечать, что болезнь и возраст стали отнимать у Марины ту вечную молодость, которая всегда исходила от нее. Она по-прежнему настаивала на том, чтобы заниматься хозяйством, ходила на утренние молитвы, у нее по-прежнему ничего особенно не болело, аппетит был неплохим, но теперь она могла ездить на машине только на короткие расстояния и утомлялась от незначительных усилий. Теперь ей надо было поспать днем, чего раньше она никогда не делала. Болезнь начала действовать на ее внешность, постепенно отнимая ее красоту. Она стала выглядеть старше, чем на самом деле. И только глаза, ее прекрасные карие глаза, которыми я восхищался с тех пор, как впервые встретил свою будущую жену, оставались молодыми и живыми. Однако и речи не было, чтобы моя воительница думала сдаваться. Она резко ограничила свои прогулки, но продолжала делать многое из того, что делала раньше, хотя теперь это занимало у нее больше времени. Иногда я заставал ее за тем, как она несла тяжелую корзину с бельем на второй этаж из подвала, где у нас стояла стиральная машина и сушилка. Я настоятельно говорил ей, что в первую очередь из-за ее костных метастазов такую работу обязан делать я. Я не успевал еще закончить предложение, как Марина отводила мою руку от тяжелой корзины с бельем и с решительным «нет» упрямо продолжала медленно взбираться по лестнице наверх. Тем не менее, теперь иногда, хоть и неохотно, она позволяла мне делать то, что требовало значительных усилий.

Невзирая на все эти изменения, когда ей звонили друзья и спрашивали ее, как она себя чувствует, как и много лет назад, она неизменно отвечала одним словом «Отлично!», произнося его с огоньком и искренним энтузиазмом.

– Марина, почему ты говоришь «отлично», когда чувствуешь себя такой усталой? – спрашивал я, и в ответ слышал то же, что все эти долгие годы.

– Ничего-то ты не понимаешь, Вовка. Ничего. Во-первых, я могла бы себя чувствовать значительно хуже, чем я чувствую себя сейчас, во-вторых, мои жалобы ничего не могут изменить, а в-третьих, зачем портить людям настроение.

Дерматолог в узких брючках

В феврале 2018 года нас ожидало новое испытание. Марина заметила, что кожные метастазы, вопреки предсказаниям доктора Миллер, вместо того чтобы исчезнуть, напротив, увеличились. После многих лет бесконечного потока дурных вестей мы решили не волноваться по поводу очередной опухоли, по крайней мере, до визита к онкологу.

Когда через неделю доктор Миллер осмотрела Марину, она направила ее к дерматологу, которая специализировалась в области онкологии. Как обычно, пользуясь привилегиями онкологических пациентов, незамедлительно, уже через два дня, Марина была осмотрена специалистом по кожным заболеваниям.

Дерматологом оказалась молодая и очень красивая женщина. Ее внешность излучала бессмертие, свойственное поздней юности, что свидетельство еще и о том, что она была новичком в ее профессии. Юная специалистка была воплощением современной женщины. Вместо халата она была одета в спортивные обтягивающие брючки, симпатичную блузку и модные спортивные туфли. Если бы не больничная обстановка, можно было бы подумать, что мы пришли не к врачу, а, скажем, к инструктору йоги. Невзирая на юный возраст, она наверняка была отличным профессионалом, но вела себя как красивый робот. Наблюдая ее поведение, легко могло создаться впечатление, что она и ее пациенты жили в двух разных мирах. С пациентами она вела себя так, словно те были неодушевленными послушными куклами, а она опытным механиком, который осматривает человека-машину и сейчас будет ее настраивать. Несомненно, у нее было отличное образование в дерматологии, но, видимо, никто не объяснял ей, что ее пациенты такие же люди, как и она. Мне казалось, что если бы кто-то упрекнул ее в отстраненном и официальном отношении к людям, то она с искренним удивлением ответила бы, что за теплом и состраданием надо обращаться к работникам умственных профессий.

Закончив осмотр, дерматолог внесла свои заключения в компьютер и сказала, что сейчас она проделает биопсию. Эта процедура заняла несколько минут. В заключение врач сказала, что Марине больше не надо приходить к ней. Дней через 10 она ожидает получить результат биопсии, который со своим заключением она незамедлительно передаст доктору Миллер, а та в свою очередь вызовет Марину к себе на прием.

Чувство юмора не покидало Марину ни при каких обстоятельствах. «Ты совершил большую ошибку, Владимир, что не стал дерматологом, – сказала она мне, когда мы возвращались домой. – Не только потому, что никто не звонил бы тебе посреди ночи, не было бы тебе нужды мчаться в больницу в любое время дня и не требовалось бы тебе ломать голову над диагнозом. Чтобы быть дерматологом, не надо кончать университетов. Все гораздо проще: делаешь биопсию, и через 10 дней лаборатория сообщает тебе диагноз».

В назначенное время мы пришли к доктору Миллер, чтобы обсудить результаты биопсии. До того как доктор вошла в кабинет, Марина несколько раз повторила, что она уверена, что кожные опухоли – злокачественны и прогрессируют, но это ее уже не волнует. «Разве у меня уже нет многочисленных метастазов? – объясняла мне моя вечная оптимистка. – Ну и что? Одной опухолью больше, одной меньше, какая разница? Я надеюсь, что доктор найдет способ, как решить проблему с кожными делами. Она это может. Прорвемся, Вова».

Одним метастазом меньше

Доктор Миллер вошла в кабинет, тепло с нами поздоровалась и, как Марина только что предсказывала, сообщила, что согласно результатам биопсии, кожные опухоли – не что иное, как метастазы рака груди. Марина не выражала никаких эмоций. После стольких лет потока дурных вестей, сыпавшихся на нее, как горох, похоже, она стала неуязвимой.

– Я считаю, лекарство, которое вы теперь принимаете, действует по назначению, – сказала врач. – Мы его менять не будем. А кроме того, вы пройдете облучение в нашем радиологическом отделении.

Облучение начали через два дня. Перед облучением Марину осмотрел врач,