Стоп-кадр. Легенды советского кино - Николай Ирин

годы. Народ, победивший фашизм, подставляет плечо ударным стройкам, расправляет крылья навстречу космическим ветрам, поднимает паруса надежд на мирное завтра. Ставки на новых экранных героев высоки, как никогда: заканчивается «эпоха малокартинья», зрители ждут историй о простых работящих парнях, способных свернуть горы. И вот, во второй половине 1950-х на экранах восходит яркое светило. Околдованная «Весной на Заречной улице» и «Высотой» страна запевает: «Когда весна придет, не знаю…», «Не кочегары мы, не плотники». А кто этот широко и доверчиво улыбающийся парень – не то Саша Савченко, не то Николай Пасечник?

Николай Рыбников родился в Борисоглебске, затем вместе с матерью и братом переехал в Сталинград. Одиннадцатилетним мальчишкой перебирался через пылающую Волгу, не умея плавать, цеплялся за лодки, а обезумевшие от ужаса бомбежки беженцы били его по рукам. Спасся чудом. В войну потерял мать, затем отца. Через четыре года, бросив первый курс мединститута, Николай поступил во ВГИК к Сергею Герасимову и Тамаре Макаровой, переиграл Жюльена Сореля, Дона Гуана, Хлестакова… Судьба студента висела на волоске минимум дважды. Первый раз, когда пытался наложить на себя руки от безответной любви к красавице-однокурснице Алле Ларионовой. Спустя год был исключен из комсомола и отчислен из вуза за рискованный розыгрыш: спрятавшись в шкафу и подключив микрофон к радиоточке, он голосом Юрия Левитана объявил троекратное снижение цен на продукты. Ликование товарищей было бурным, но недолгим. К счастью, уголовное дело закрыли, шутника вернули во ВГИК, и тот не подкачал – покорил однокашников и мастеров дипломной ролью молодого толстовского Петра I.

По словам Надежды Румянцевой, богатой палитрой образа российского самодержца Николай воспользовался год спустя, сыграв в «Тревожной молодости» обаятельного негодяя, лютого врага советской власти Котьку Григоренко. Коллеги дебютировавших в режиссуре Александра Алова и Владимира Наумова разглядели в симпатичном «диверсанте» джеклондоновский напор и трогательную застенчивость. Марлен Хуциев, Александр Зархи понимали: этот богатырь потянет трудные роли рабочих парней. Но и предположить не могли, что песни в его исполнении станут лейтмотивом их картин и сделают парня народным кумиром. Николай Рыбников раскрылся вдруг как актер мощной, открытой, предельно искренней эмоции, предстал достойным наследником эталонных удальцов довоенного экрана. Стал для зрителей другом, товарищем и братом.

Но не успех кружил ему голову, а переполнявшая сердце любовь. На премьере «Высоты» зал Дома кино аплодировал монтажнику, бормотавшему: «Эх, прощай, Коля, твоя холостая жизнь!» – кинематографисты рукоплескали самой красивой паре СССР – Рыбникову и Ларионовой, наконец сказавшей «да». Тут же подоспел третий зрительский хит – рязановская «Девушка без адреса». Неудачная, по мнению режиссера и критиков, картина сыграла роковую роль в творческой судьбе: образ простецкого парня с соседнего двора прилип намертво. Именно с ним, переснимая дубль за дублем, он боролся на съемках чулюкинских «Девчат» и вновь добился успеха. Но куда двигаться дальше?

Актер мечтал играть в паре с красавицей-женой. Увы, это удалось лишь в незначительных картинах и с большим перерывом – в революционной драме Леонида Лукова «Две жизни», «Седьмом небе» Эдуарда Бочарова, «Есть идея!» Владимира Бычкова и в «Семье Ивановых» Алексея Салтыкова. Незабываемый экранный роман так и не сложился. Рыбников не унывал, лишь с коллегами замыкался, уходил в себя. Раскрывался на встречах со зрителями, был хлебосольным хозяином, пел под гитару, подружился с шахматистами и, сыграв тренера в «Хоккеистах» Рафаила Гольдина, стал живым талисманом советской сборной.

С середины 60-х ему все чаще предлагали роли второго плана. Лучшую из них он сыграл в «Войне и мире». Его Денисов, а не «гамлет» Болконский, стал иконой русского воинского аристократизма. Породу в Николае Николаевиче коллеги Сергея Бондарчука в упор не разглядели. Между тем фактура не пропала. Каждый хоть раз в жизни встречал благородного друга с рыбниковской повадкой. Но никто не догадался, что ленивая харизма балабановского «Брата» – не что иное, как переводная картинка с заразительного, щедрого, натурального Рыбникова.

А зрители томились по его юным героям. Актер Виктор Павлов вспоминал, как съемочная группа грустной комедии Виктора Трегубовича «Уходя – уходи» натерпелась от этой неиссякающей народной любви в конце семидесятых. Во время съемок одного из эпизодов поклонницы то и дело заглядывали в окна подвала, а дама с верхнего этажа пять часов распевала под гитару про «заводскую проходную, что в люди вывела меня» и «сожалений горьких нет, как нет»!

Самой яркой ролью Рыбникова последних лет стал бдительный сосед героини Веры Глаголевой в мелодраме Виталия Мельникова «Выйти замуж за капитана». Ябедник, скандалист, интриган в его исполнении оказался свойским, отчаянно одиноким стариканом, и Рыбников был признан читателями журнала «Советский экран» лучшим актером эпизода.

Существуют люди, словно рожденные для большой счастливой жизни. К ним тянутся, им верят и, полюбив, от добра добра не ищут. А время неумолимо идет вперед, и образ одинокого, честного, тоскующего по зазнобе парня остается в народной памяти, как в зеркале заднего вида. И уже более полувека все не тает в дали…

Отчего лирический герой Рыбникова стушевался, скрылся с крупных планов, исчез из объектива капризной кинокамеры? Кто оказался легкомысленнее – он, она или разлучившая их большая любовь? Поди разбери…

Николай Николаевич умер во сне от сердечного приступа 22 октября 1990 года и был похоронен в Москве на Троекуровском кладбище. Алла Ларионова пережила мужа на девять с половиной лет.

Текст: Алексей Коленский

Татьянин мир

Татьяна Самойлова

Татьяна Евгеньевна Самойлова (1934–2014)

Как творческая, так и личная судьба Татьяны Самойловой интригует, даже завораживает. Она родилась и ушла в мир иной в мае. Да и главное событие в жизни артистки тоже случилось в этом месяце: на исходе весны 1958-го картина «Летят журавли» удостоилась «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля. Можно ли считать Самойлову безусловно великой актрисой? В таком качестве она, возможно, не состоялась. И тем не менее оставила в отечественном и мировом кинематографе чрезвычайно яркий, незабываемый след.

Глупо утверждать (а таким заявлениям несть числа), что ее сгубил советский режим, не пустивший сниматься в Голливуд, где якобы только ее недоставало для некоего небывалого кассового триумфа. На фабрике грез всегда хватало своего. А главное, давно пора бы прекратить размечать нашу национальную территорию в соответствии с чужедальними, пускай и довольно авторитетными стандартами.

Никакая власть, ни советская, ни постсоветская, уникальную творческую личность не губила. Достоверно известно, что многие люди и организации щедро и любовно поддерживали Самойлову в последние десятилетия ее жизни, хотя по сию пору в бульварных СМИ и сетевых пабликах зачем-то тиражируется (и отчего-то преобладает) примерно следующая