На линии огня - Михаил Сидорович Прудников

ликвидация кулацкого мятежа в Моршанском уезде, учеба на курсах красных командиров в Москве, сражения на южном фронте против Деникина, защита Петрограда от Юденича, освобождение от белогвардейских банд Сибири и Дальнего Востока — словом, поистине лихой боевой путь красного командира.　

Великую Отечественную войну Никитин начал в должности начальника отдела химической защиты 24-й армии Западного фронта. Участвовал в боях на реке Вопь, что севернее Ярцева, во взятии в 1941 году города Ельни, в боях южнее Вязьмы. В последнем бою был сильно контужен и в бессознательном состоянии взят в плен, содержался в лагере для военнопленных в Первой Баравухе, откуда бежал и, установив связь с нашими бойцами, сразу же был зачислен в состав бригады «Неуловимые».　

В это время полковнику Никитину было 42 года, и мы, естественно, считали его ветераном. Опыт и звание давали ему право на командирскую должность, но по заведенному с самого начала порядку каждый вновь прибывший в бригаду сначала должен был проявить себя в партизанских боевых операциях. И Никитин с честью прошел это испытание, после чего был назначен командиром отряда, действовавшего в Полоцком районе.　

Комиссаром нового отряда стал один из москвичей, бывший боец батальона ОМСБОНа, которым я командовал осенью 1941 года, Иван Иванович Рогачев.　

Непохожи один на другой были и бои, и нападения на гарнизоны и разведывательные операции. Также непохожи были и отряды. Каждый из них отличался чем-то своим, присущим именно этому подразделению.　

Не составлял в этом смысле исключения и отряд Никитина, чему в немалой степени способствовали его начальники разведок — Николай Ильич Пономарев и сменивший его затем на этом посту Николай Александрович Ярошенко.　

К тому времени, насколько мы знали, партизанское　движение охватило практически все европейские земли, оккупированные фашистами.　

Партизаны сражались в Карпатах и Татрах, в Арденнах и Альпах, в Югославии, в Польше, в Италии, во Франции и других странах. В рядах интернационалистов билось с врагом немало бывших солдат и офицеров Красной Армии, бежавших из гитлеровского плена. Связь с интернациональными соединениями Центральный штаб партизанского движения считал важным и по политическим, и по стратегическим соображениям. Огромную роль играла эта связь для партийно-политической и подпольной деятельности и для других специальных задач.　

Но осуществить переброску связников на многие сотни километров было делом нелегким. Использование авиации осложнялось большим риском, и к нему прибегали лишь в крайних случаях.　

Организовывать связь с интернациональными партизанскими соединениями было также одним из наших особых заданий.　

Здесь-то и сказался талант Николая Ильича Пономарева, который определил «узкую специализацию» одного из наших отрядов. У Пономарева разведка была организована так, что, замыкаясь на Центр через штаб бригады, она, благодаря налаженным связям, росла вширь и по цепочке порой достигала не только бывших границ Родины, но и отдаленных уголков Европы. По этой цепочке «Неуловимые» получали и затем отправляли в Москву ценнейшую информацию, принесенную связниками отряда, каждый из которых знал только предыдущее и последующее звено связи, и лишь некоторые из них слышали фамилию Пономарева. За время нашей работы на этой цепочке не было ни одного провала.　

Но у нее был и недостаток — медленность продвижения, и при срочных заданиях цепочка эта не использовалась.　

Одно из таких заданий было связано с появлением на территории оккупированной Белоруссии насильно созданного смешанного остмусульманского подразделения, набранного фашистами из предателей, религиозных фанатиков и прочих запуганных и обманутых лиц некоторых азиатских национальностей. Гитлеровцы усиленно пропагандировали само существование такого подразделения, о нем говорил в своих речах сам рейхсминистр Геббельс, о нем писали на десятках языков нацистские газеты, так что вся эта акция имела ярко выраженную политическую окраску.　

Естественно, в этой связи возникла необходимость контрпропаганды. Тем более что враг и на временно оккупированных советских территориях, и на оккупированных областях Европы старательно распространял слухи о том, что мусульманские народы воюют в Красной Армии по принуждению, под страхом смерти.　

На временно захваченной земле Украины, Белоруссии, Прибалтики и России эту клевету разоблачить было легче. Здесь народ знал, что в партизаны идут только добровольно и, значит, о принуждении сражающихся в лесах казахов, узбеков, азербайджанцев и людей других национальностей речи быть не могло и все заявления фашизма — ложь.　

По по другую сторону бывших границ Родины сделать это было гораздо сложнее.　

Центральному штабу партизанского движения стало известно, что на польско-словацкой границе сражается интернациональный отряд, имеющий в своем составе бывших солдат Красной Армии, бежавших из лагерей военнопленных, среди которых много казахов. Так и возникла идея создания отдельного советского партизанского отряда в этом районе. Прежде всего нужно было направить туда опытного партизанского командира, желательно — казаха.　

После недолгих раздумий командование остановилось на кандидатуре бойца с очень трудными казахскими именем и фамилией, которого в отряде все звали просто Саша или, еще проще, Сашкой-казахом.　

За время войны у меня было несколько встреч с Сашей, и я хорошо знал всю его историю.

2. САШКА-КАЗАХ

Еще по тридцатым годам, когда служил в 15-м Алма-атинском полку войск ОГПУ, я помню казахстанские пески и степи, горы и лощины, где порой на десятки километров не встретишь вокруг никого. Казахи ценят общение, берегут его — они немногословны, сдержанны, всегда верны своему слову. Иначе, говорят они, нельзя — обманешь человека, потом долго с ним не встретишься, и будет грех давить на душу.　

На бескрайних своих просторах, проводя много времени в одиночестве, они веками привыкали к песне, а песня, как бытует поверье, делает и злого человека добрым. Зачем ссориться, говорят казахи, если можно дружить, и дружить — веселее.　

История этого народа была суровой, как сама его жизнь. Феодализм с тысячелетней системой угнетения господствовал в аулах, суровая природа не поддавалась разбросанным по степям кочевникам, набеги бандитов из-за границы лишали люден скота и кормильцев многодетных семей. Душа тянулась к добру, но не очень-то много рассыпано было его по миру, и только песня способна была принести утешение.　

Второе свое рождение казахский народ связывает с приходом Советской власти. Зацвели аулы, стали расти города, пошли в школу дети. Слышней стала песня.　

Но порой она прерывалась из-за угла. Враг не смирился с освобождением народа, использовал любую возможность для убийства, надругательства, разрушения.　

Родившийся в 1920 году Саша с малых лет остался сиротой. Случись бы это до семнадцатого года, в лучшем случае быть бы ему батраком у бая, если б каким-то чудом избежал он голодной смерти. Но теперь у любого казаха был свой кусок хлеба, и добрые люди не оставили мальчика.　

После постановления