Стивен Кинг за железным занавесом (история книг С. Кинга в СССР и России, 1981-2025) - Ернар Шамбаев

Жертвами нападения стали более 25 человек. Все они, к счастью, своевременно обратились за медицинской помощью и были вакцинированы. Реальность будто подражала художественному вымыслу. Горожане рассказывали, что буквально боялись выходить из дома, дети не посещали школу, а жители старались не покидать квартиры даже днем. Улицы обезлюдели, и над всем витало ощущение иррационального ужаса – того самого, который в романе Кинга захватывает маленький городок Касл-Рок.

Министерство здравоохранения Челябинской области направило в Ашу специалиста для контроля над ситуацией. Проводились карантинные мероприятия, началась массовая бесплатная вакцинация домашних животных. Глава ведомства Виталий Тесленко напомнил, что в ноябре 2011 года министерство рекомендовало проверку запасов вакцин против бешенства на случай ЧП. «Мера, как видите, была не напрасной», – сказал Тесленко[88]. Роман Кинга в буквальном смысле ожил в российской глубинке, обнажив страх перед дикой природой.

Этот случай в Аше – потрясающий пример того, как образы Стивена Кинга становятся универсальным культурным кодом и метафорой ужаса. Агрессивная собака, нападающая на людей, в массовом сознании уже давно стала Куджо. И когда в новостях появляется сообщение о бешеном псе, покусавшем десятки людей, журналисты даже не задумываются, как его назвать: Куджо.

Мы уже говорили про «Побег из Шоушенка-Бутырки», впереди нас ждут истории про «Кладбище домашних животных» в Нижнекамске и Уссурийске, а также Саратов и Нижний Новгород «под куполом».

Образы, придуманные Стивеном Кингом, обладают удивительной живучестью и цепкостью. Они так глубоко и прочно внедрились в массовое сознание, что порой оказываются первой и самой естественной ассоциацией при встрече с чем-то визуально или эмоционально похожим. Мы уже не просто читаем Кинга – мы мыслим его образами. Мир, сочиненный Кингом, не ограничивается страницами его романов, он растекся по сознанию миллионов людей и пронизал обыденность.

Красный воздушный шарик, едва заметно покачивающийся над ливневкой или улетающий за угол дома, мгновенно вызывает в памяти хохочущего клоуна Пеннивайза. Сама по себе фигура клоуна более не нейтральна – в массовом воображении она прочно ассоциируется с «Оно».

Автомобиль, вышедший из-под контроля, – это Кристина, монстр на колесах. Взбесившаяся собака – это сразу Куджо. Мрачный отель в заснеженных горах, если в нем пустынно и эхо шагов отдается от стен, – конечно, это Оверлук. Психопатичная фанатка номер один – это же Энни Уилкс из «Мизери». Человек, который сбрасывает килограммы и тает день за днем – это Билли Халлек из «Худеющего». А кто самый прожорливый и зубастый на свете? Несомненно, лангольеры.

Стивен Кинг называет себя рассказчиком – storyteller, подчеркивая тем самым свою приверженность традиции сидящего у костра человека, который умеет держать внимание слушателя. Да, он, без сомнения, великий рассказчик, но этим его дар не исчерпывается. Он – настоящий художник. Он умеет рисовать образы, которые цепляются за читателя, как крючки – не отпускают, не забываются. Это визуальные «earworms», червячки, что однажды проникли в голову и живут там годами.

Пеннивайз с красным шариком. Красный «Плимут Фьюри». Энни Уилкс с топором. Джек Торранс с молотком. Кладбище для домашних животных. Неотступный сенбернар. Художественное мышление Кинга сродни тому, что у живописца или режиссера: каждая сцена настолько яркая, что сразу встает перед глазами. Неудивительно, что эти образы так часто перешагивали из книг на экран. И когда за дело брались настоящие киномастера – Кубрик, Карпентер, Тиг, Де Пальма, Даррабонт, Кроненберг, Райнер, – они просто подхватывали образ и усиливали его.

Кинг конструирует образы, которые живут самостоятельной жизнью, переходят в речь, в мемы, в коллективное бессознательное. Придумать такое количество персонажей, предметов, явлений и наделить их такой силой узнавания, что одно слово или визуальный намек вызывает у многих почти идентичную реакцию – это, безусловно, дар, который находится за гранью обычного писательского мастерства.

Долларовые малышки

Стивен Кинг, несомненно, стал бы знаменитой фигурой в мире литературы и без Голливуда. Однако нельзя отрицать: экранизации кинговских произведений превратили его имя в узнаваемый и визуальный бренд – особенно в России, где роль кино и телевидения чрезвычайно высока. Выскажу даже такую крамольную мысль: Кинг не был бы у нас настолько популярен, если бы не десятки фильмов и сериалов, снятых по его книгам. Для многих путь к чтению Кинга начинался вовсе не с книг, а с экранов. Мне известно немало людей, которые впервые узнали о Кинге именно через экранизации: «Лангольеры», «Оно», «Побег из Шоушенка», «Зеленая миля», «Сияние», «Мгла». После таких просмотров рука сама тянулась к книгам. Это поразительный случай, когда фильмы становятся проводниками в мир литературы. Подумайте: многие ли из нас знают, что «Челюсти» сняты по роману писателя Питера Бенчли? Или что «Парк юрского периода» основан на книге автора Майкла Крайтона? Про Спилберга все слышали, да, а про Бенчли или Крайтона? В массовом сознании эти фильмы отрываются от своих литературных корней и живут собственной, кинематографической жизнью. А вот в случае Кинга эффект иной: его имя неизменно сопровождает любую экранизацию. «По мотивам романа Стивена Кинга», «На основе рассказа Стивена Кинга» – фразы, которые работают как заклинание.

Стивен Кинг – безусловно, самый киногеничный автор современной литературы. Его романы и рассказы экранизируются с такой регулярностью, будто Голливуд сам записан у него в штатных соавторах. Некоторые шутят, что у Кинга не экранизировали разве что черновики. На сегодняшний день снято более пятидесяти полнометражных фильмов, десятки телесериалов, мини-сериалов, короткометражек и фанатских адаптаций. Имя Стивена Кинга в титрах стало наипривычнейшим явлением. Экранизации Кинга – это уже самостоятельный поджанр кино.

Если бы Альфред Хичкок жил и снимал сегодня, можно не сомневаться – он бы непременно обратился к творчеству Стивена Кинга. В их эстетиках есть родство: напряжение, строящееся на бытовых деталях, страх, растущий из повседневности, внутренний кошмар, который незаметно становится внешней угрозой. В какой-то степени, современные режиссеры, берущиеся за Кинга, стали его наследниками – будь то интеллектуальный Кубрик, чувственный Даррабонт или дерзкий Мускетти.

Но есть еще один подвид кинговских экранизаций: «долларовые малышки» (Dollar Babies).

Программа «Dollar Baby», инициированная Стивеном Кингом в 1977 году, стала необычным и интересным проектом в киноиндустрии, позволявшим независимым режиссерам получить права на экранизацию его произведений за символическую плату в один доллар. Суть программы заключалась в том, что начинающие, малобюджетные режиссеры могли выбрать одно из его коротких произведений и снять на этой основе фильм без больших расходов на авторские права. Однако фильмы, созданные по этой программе, имели ограниченные возможности распространения: готовый фильм нельзя было выкладывать в свободный доступ или продавать, его показы могли проходить исключительно в рамках некоммерческих фестивалей или