Стивен Кинг за железным занавесом (история книг С. Кинга в СССР и России, 1981-2025) - Ернар Шамбаев

В современной реальности этот механизм дремлет, но иногда просыпается. И тогда человек сдает билет, чувствует неладное, интуитивно принимает решение, которое спасает ему жизнь. Это не сверхъестественное вмешательство – это реликтовая тревога, которая все еще живет в нашем подсознании. Интуиция, «внутренний голос», древний рефлекс или тот самый «ангел-хранитель», если угодно.

За последние двадцать лет, как выяснили российские ученые, от рейсов, завершившихся катастрофами, отказывались в среднем на 18 % больше пассажиров, чем от рейсов благополучных. Эта статистическая аномалия настолько стабильна, что исключить ее как случайность почти невозможно. Отсюда возникает ключевой вопрос: если в опасных рейсах отказов заметно больше, значит ли это, что человек действительно чувствует приближение беды? И если да, возможно ли превратить эти интуитивные звоночки в формулу спасения?

Ответа пока нет. Но то, что старт для этих исследований дал Стивен Кинг – писатель, которого многие склонны воспринимать как «творца ужастиков», – в этом есть какая-то литературная ирония. Внезапно оказалось, что одна из его теорий вдохновила серьезных российских математиков искать закономерности на грани мистики и науки.

Кинг и русские классики

Среди всей мощной армады русских классиков XIX века, среди всей этой плеяды гениев словесности, ближе всех к Стивену Кингу, безусловно, был Николай Васильевич Гоголь. Не Пушкин с гармонией и золотым слогом, не Достоевский с философскими безднами, не Толстой с эпопеями и нравственным монументализмом, а именно Гоголь, мистик и странник между мирами.

Кинг и Гоголь

4 февраля 2012 года в Калининградском областном драматическом театре, на премьере спектакля «Панночка», основанного на пьесе Нины Садур и «Вие» Николая Гоголя, зрители могли прочесть в программке любопытную фразу, якобы принадлежащую Стивену Кингу: «Мне до этого парня далеко». Якобы король хоррора, прочитавший «Вий», признался, что Гоголь – мастер страшных историй, которого ему не догнать.

Насколько эта цитата достоверна – сказать сложно, ведь источников, подтверждающих ее, нет. Однако сам факт упоминания Кинга рядом с Гоголем говорит о том, что творчество двух писателей, несмотря на столетия между ними, часто сравнивают.

Сам Стивен Кинг, судя по его воспоминаниям, действительно был знаком с творчеством Гоголя. Он вспоминал, как в начале 1970-х годов, зарабатывая на жизнь преподаванием и работой в прачечной, пытался писать короткие рассказы для мужских журналов. Многие из них были проданы, но два рассказа оказались невостребованными. Один из них был «пастишем» – современным пересказом гоголевской истории «Кольцо» (Кинг называет ее «The Ring», но, по всей вероятности, речь идет о рассказе «Страшная месть»). В версии Кинга это была история под названием «Копье». Увы, рукопись утеряна[85].

Сам факт, что начинающий автор из штата Мэн решил переработать произведение русского классика, говорит о его интересе к русской литературе. Гоголевский мир с его жуткими мифами, языческими образами и элементами сатиры, возможно, оказал влияние на ранние произведения Кинга, пусть и на подсознательном уровне. «Копье» так и не было опубликовано, что, вероятно, объясняется его экспериментальной природой или несоответствием требованиям редакторов.

Кинг и Толстой

В 2010 году, когда вышло юбилейное, десятое издание книги Стивена Кинга «On Writing: A Memoir of the Craft» («Как писать книги. Мемуары о ремесле»), автор решил обновить свой список рекомендуемой литературы. В оригинальной версии 2000 года Кинг привел список из примерно сотни книг, которые, по его собственным словам, «развлекали его и чему-то учили». Во вступительном слове к новому списку он подчеркнул: «Издатели предложили мне обновить список для нового издания, так что вот еще несколько – лучшее из прочитанного мною между 2001 и 2009 годами».

И в новом списке появился Лев Толстой с «Войном и миром». Это напоминание себе и другим: великое – вечно, и у великого всегда есть чему учиться.

В статье «Семейное дело Стивена Кинга» (Stephen King’s Family Business[86]) Сьюзан Доминус упоминается, что Стивен Кинг просил своих детей записывать для него аудиокниги, чтобы он мог слушать их в автомобиле. В частности, его дочь Наоми полностью начитала для него роман Льва Толстого «Анна Каренина». Этот факт лишний раз свидетельствует об интересе Кинга к русской классической литературе.

Шон Хатчинсон считает, что между рассказом «Бог правду видит, да не скоро скажет» Льва Толстого и кинговским «Побегом из Шоушенка» есть связь[87].

Кинг и Достоевский

Параллели между творчеством Стивена Кинга и русских классиков любят проводить в библиотеке № 151, расположенной в московском микрорайоне Северное Чертаново. Особый интерес здесь вызывает сопоставление Стивена Кинга с Федором Достоевским. Начатый в январе 2018 года цикл семинаров под названием «Федор Достоевский и Стивен Кинг: психологические параллели» вызвал живой отклик у самой разной аудитории – от подростков до представителей старшего поколения.

На первом семинаре участники обсудили произведения, повлиявшие на мировоззрение обоих авторов. Затем акцент сместился на глубокий сравнительный анализ конкретных текстов: так, роман Кинга «Зеленая миля» был поставлен рядом с «Записками из мертвого дома» Достоевского. Организаторы обратили внимание на то, как оба писателя показывают человека, оказавшегося в условиях крайней несвободы – физической и духовной. Оба героя, Пол Эджкомб и повествователь у Достоевского, сталкиваются с нравственными испытаниями, в ходе которых на первый план выходит идея духовного выбора: даже в самых чудовищных обстоятельствах человек способен сохранить в себе свет, доброту, сострадание. Эта мысль – сквозная и для Кинга, и для Достоевского.

Кроме того, библиотека № 151 предприняла попытку проследить «литературную генеалогию влияний»: от Гоголя к Достоевскому, от Достоевского – к Кингу. Была заявлена лекция «Мистический карнавал», где сопоставлялись гоголевский «Вий» и повесть Кинга «Библиотечная полиция». Гоголь как основоположник русской мистики рассматривался как предшественник той литературной традиции, которую Стивен Кинг продолжает уже в XXI веке, интегрируя ее в американскую культуру.

Куджо

Имя Куджо давно стало нарицательным – и в литературе, и в кино, и в массовом сознании. Образ бешеной собаки, ставшей воплощением первобытного страха, прочно закрепился в культуре как символ неконтролируемой угрозы, таящейся буквально за порогом. Однако подлинный ужас настиг жителей российского провинциального города Аша Челябинской области в январе 2012 года – спустя более тридцати лет после выхода романа и за океаном от родины Кинга.

Все началось буднично. Никто не подозревал, что в течение нескольких суток небольшой микрорайон Аши окажется в заложниках у обезумевшего животного. С 16 по 18 января на улицах города объявилась агрессивная собака, зараженная бешенством. Животное нападало на прохожих без причины, в любое время дня. Местные власти сначала не придавали инциденту широкую огласку, и лишь спустя неделю информация попала в СМИ. Монстр на четырех лапах был