Американская герилья. Как мы взрывали Белый дом и боролись против войны во Вьетнаме - Билл Айерс

черные ребята вырывают у нее сердце – еще одну зарубочку на ножичке поставим! Сдирают с них живьем шкуру на половички!»[15]. Дальше – еще пуще. Рисунки Эмори печатались не только в газете Пантер, но и на плакатах. По-моему, революционный художник превзошел Бориса Ефимова и Кукрыниксов.

В песне «Свободу Хью Ньютону!» пелось: «Хотим свиных отбивных! Забьем свиней!» Off the Pigs! – фраза тут же украсила стены и заборы, поспособствовав зарождавшемуся в гетто специфически афроамериканскому искусству граффити. Кливер[16] писал в ноябрьском номере «Черной пантеры» за 1969 год: «Во времена революции и освободительных войн ангелы разрушения и хаоса мне милее, чем дьяволы стабильности и правопорядка». «Революция, – сказал Кливер в другом месте, – это гордое слово, и нравственная правота за нами…. у угнетателей нет таких прав, которые угнетенные обязаны бы были соблюдать». Последняя фраза – парафраз знаменитого постановления Верховного Суда США: в 1847 году, рассмотрев жалобу черного истца, суд постановил: «у черных нет прав, которые белые обязаны бы были соблюдать»[17]. «Министр иностранных дел» «Пантер и лидер» SNCC Джеймс Форман всерьез готовился пасть жертвой: «Если меня убьют, – говорил он, – то ценой мести за меня будет 10 военных заводов, 15 электростанций, 30 полицейских участков, 1 губернатор южного штата, 2 мэра и 50 копов. За Стокли Кармайкла[18] или Рэпа Брауна мы поквитаемся втройне, а за Хью Ньютона месть будет беспредельной!» («the sky is the limit!» – еще один канонический этюд для мастеров граффити). Хью говорил проще и спокойнее: «Я знаю, меня обязательно убьют». В революционных озорников из белого «среднего класса» миф о «настоящих партизанах», в любой момент готовых умереть, вселял сладкий ужас: а я – я бы так смог? Поколение шестидесятых готовилось умереть на баррикадах с песней Дилана – но только потом, завтра.

Другой координатор ненасилия, Рэп Браун (в «Пантерах» он получил пост министра юстиции) тоже был настроен решительно. 17 февраля 1968-го, когда в день рождения томящегося под арестом Ньютона в рамках кампании «Free Huey» произошло объединение «Пантер» с SNCC, Рэп призвал к расовой войне: «У меня есть программа, как за один день обеспечить работу всем чернокожим страны. Во Вьетнаме ведь нет безработных» («Пусть будет много маленьких Вьетнамов!» – ответили слушатели словами Че). Одновременно белый лидер SDS[19] Том Хейден призвал «легионы городских партизан» изменить Америку. «Вьетнам – здесь и сейчас», – подытожил Дэйв Мак-Рейнольдс из Мобилизационного комитета (антивоенной студенческой организации)[20]. В 1970-м Кливер по ханойскому радио обращается к черным солдатам: поворачивайте оружие против империалистов, возвращайтесь домой и воюйте за собственную свободу!

Черные радикалы заговорили о создании «Black Urban Army», Черной Армии городских партизан с девизом «Kill, Baby, Kill» («Burn, Baby, Burn», «Die, Baby, Die» – как только не оборачивалась невинная строчка популярной песенки[21]).

«Пантеры» все больше военизировались. Все члены имели звания – от рядового до фельдмаршала. Была принята резолюция о посылке вооруженных боевиков на помощь Вьетконгу. На предложение «Пантер» вьетнамцы ответили по-восточному уклончиво: большое-де спасибо, но пусть каждый пока сражается на своем месте.

Пантеры стали притягательным образом, олицетворявшим «Black Power».

Кое-какие традиции заговорщицкой деятельности уже имелись. Еще в 1965 году в Нью-Йорке стукач выдал «Black Liberation Army»[22], планировавшую взорвать Статую Свободы, Колокол Свободы и памятник Вашингтону, затем нанести бомбовый удар с воздуха по Белому дому, одновременно намечались нападения на полицейские участки, аэродромы и заводы по всей стране. Глава заговора якобы учился у вьетнамского майора на Кубе (если это правда, то называется это «пролетарский интернационализм в действии»). К концу 60-х в США было уже больше сотни воинствующих черных националистических организаций, ставивших на насилие. В 1967 году, в Лето Любви, в Филадельфии черные подпольщики создают «Движение революционного действия». Планы были достойны любимца Кливера Сергея Нечаева: убить черных лидеров движения за гражданские права, обвинить во всем расистов и вызвать волнения в гетто при помощи подростковых группировок[23]. Все дальше отходит от общенационального руководства нью-йоркская секция «Черных пантер», недовольная «недостатком боевитости». В начале 1969 года 21 член секции был арестован по обвинению в заговоре с целью мятежа, сигналом к которому должны были стать взрывы полицейских участков, супермаркетов и ботанического сада (?!).

В 1968 году образуется союз «Пантер с волосатыми». Самый примечательный отзыв «Власти цветов» на «Черных пантер» был вот каким. Детройтский трайб «Trans-Love Energies Unlimited» во главе с Джоном и Лени Синклерами[24] (незнание Джона дядюшка Артемий Троицкий в своей книжке[25] даже поставил в вину малограмотным доморощенным хипам – вот сколь велик был этот Джон) и Гари Гримшоу[26] перебрался в Анн-Арбор и там создал Партию Белые Пантеры – как он сам ее определил, «культурно-революционную группу, имеющую целью подрыв господствующей культуры всеми возможными средствами (по-моему, это явный парафраз знаменитой речи Малькольма Икса. – Н.С.), включая рок-н-ролл, дурь и траханье на улицах»[27]. Попутно Синклер продюсировал самую безумную рок-группу тех лет «МС-5», устраивал хепенинги и вообще оттягивался как мог.

Калифорнийская «Партия мира и свободы» выдвинула находящегося под следствием после апрельской перестрелки Элдриджа Кливера своим кандидатом в президенты. Кандидатом в вице-президенты был Джерри Рубин[28], вместе с Эбби Хоффманом лидер – сам он любил называть себя антилидером – йиппи. Как писал Рубин в своей бессмертной «антикниге» «Do It!» (кстати, именно Кливера Джерри попросил написать к ней предисловие), «Элдриджу хотелось союза между отвязными черными и отвязными белыми. Урки всех рас – объединяйтесь![29]… Элдриджу хотелось союза между “пантерами” и психоделическими уличными активистами. И у него было одно требование к кандидату в вице-президенты: он должен был состоять под судом!» Иначе говоря, чем круче, тем лучше.

Вообще-то Элдридж к белым попутчикам поначалу относился свысока: сказалась генетическая память черного шпаненка, презирающего воспитанных белых барчуков в аккуратных костюмчиках. В мемуарах Кливер вспоминал, как в детстве вымогал деньги у «малолетних белых либералов» (c малолетними белыми расистами у юного Кливера, видимо, вообще разговор был короткий. – Н.С.), угрожая выпустить кишки перочинным ножичком: ты мне должен два доллара за 400 лет расизма и угнетения!»[30] Но уже во время второй отсидки Кливер начинает понимать, что с белой молодежью что-то происходит, и посвящает в тюремной книге отдельное эссе размышлению о «Битлз». Сил[31], кстати, поначалу тоже считал хипов мажорской причудой, а культурных националистов, с которыми не ладил, называл за яркие «африканские» прикиды «разновидностью черной хипни»[32].

Кливеру пришлось учиться разговаривать с белой молодежью. Особенно удалась речь перед «цветочным