Игра в городки - Юрий Николаевич Стоянов

Олег отдал еще три бутылки водки.

А потом… они вчетвером полностью разобрали мою «восьмерку». Пластмассовые «тюльпаны», которыми крепилась вся обшивка к корпусу, с треском отлетали в сторону, кресла лежали опрокинутыми на земле, а приборная панель ощетинилась выдернутыми проводами… Голый автомобиль стоял, как униженный призывник на военкоматовской медкомиссии. Офицера заинтересовала электробритва «Харьков 109» и он спросил:

– Цо то, курва, есть?

– То для пана! – ответил Олег.

И бездонная брезентовая сумка таможенника проглотила бритву вместе с коробкой…

Олег спросил офицера:

– За цо пан з нами так постэмпуе? (За что вы с нами так поступаете?)

А тот ответил:

– Пан бардзо добже муви по польску. Подэйжливе добже! (Вы очень хорошо говорите по-польски. Подозрительно хорошо!)

К счастью, поляки помогли нам обратно собрать машину и даже толкнули ее, чтобы она завелась «юзом». И вот – мы уже в Польше… Первый привал сделали в Ксенжице. Нашли красивое местечко на берегу реки. Машину оставили на дороге, на горке, чтобы она потом покатилась самокатом и легко завелась. Искупались, перекусили, повалялись на солнышке, со смехом повспоминали все наши злоключения и с надеждой, что все плохое уже позади, сели в машину. Покатили с горки вниз по дороге, но я поздно сбросил сцепление – «восьмерка» не завелась, и мы въехали в речку по самые двери. Река называлась Раба, и мы стали рабами Рабы. Было воскресенье, вокруг ни души. Олег отправился на поиски трактора и через час обменял наше спасение еще на две бутылки водки. Тракторист вытащил нас на прямую дорогу и помог завестись.

К вечеру мы приехали в Вильковице к друзьям Олега на ночлег. Две родных сестры – Ядвига и Габриэла – оказались гостеприимными и веселыми девушками. Муж Габриэлы Сташек (автомеханик) занялся моим стартером. Он разобрал его и со словами на русско-польском: «То есть вещь советска. Бардзо смазку любит!» – окунул все детали в поддон с автомобильным маслом. И оставил на ночь. Утром стартер волшебным образом заработает! А вот вторая сестра, Ядвига, была не замужем!.. Сказав мне об этом, Олег многозначительно подмигнул. Я отрицательно покачал головой. Нехорошо, конечно, так про девушку, но Ядвига с успехом развеяла в моих глазах миф о том, что польки – самые красивые женщины в Европе.

– Она не прошла мой тест «Северный полюс – 2», – сказал я Олегу.

– И что за тест такой?

– Простой тест. Вот, к примеру, все говорят про какую-нибудь женщину, что она некрасивая и что, мол, я с ней никогда (!), ни за какие деньги! Не то-ро-пись! Представь себе, что тебя с ней высадили дрейфовать на станции «Северный полюс – 2». Ты метеоролог. Она радистка. Больше никого. Проходит месяц. Ты думаешь про нее: «Вот страшилище!» И начинаешь уже засматриваться на белых медведей. А еще через пару месяцев уже думаешь: «Да нормальная баба! Очень даже ничего!» А еще через месяц при свете северного сияния, «под музыку Вивальди, под завыванье вьюги» у вас все и произойдет. Через полгода ты уже будешь думать: «И как же я без тебя раньше жил-то, солнышко?!!»

– А что через год? – спросил Олег.

– Через год вам главное на Большой Земле с ней не встречаться! Поэтому никогда не отвергай ни одной женщины, сначала мысленно подрейфуй с ней на льдине!.. Но вот Ядвига мой тест, к сожалению, не прошла…

На следующий день в пять часов утра мы припарковались на огромном рынке под городом Бельско-Бяла. Собственно, рынка никакого не было, а было огромное необозримое поле с сотнями (если не тысячами) машин и автобусов на нем. Машины все подъезжали и подъезжали, тормозили на большой скорости, поднимая клубы пыли. Все старались занять лучшие места – там, где были островки асфальта. Олег разложил на земле две большие столовые клеенки. На них он вывалил наш скарб для продажи.

Ему повезло первому. Пожилой поляк купил у него перочинный ножик и банку кофе. Олег взял купюру и привычно помахал ею над своим товаром.

– С почином! – сказал он сам себе.

Именно машинальность этого жеста привела меня в полное уныние. Лучше бы я никогда не видел, как мой друг – медалист, отличник, умница, светлая голова – стоит в польской пыли и машет злотыми над барахлом! Про себя я так почему-то не подумал.

У меня купили радиоуправляемую машинку, и, получив первую купюру, я сделал Олегу выгодное предложение:

– Алик! Поторгуй одновременно и своим, и моим товаром! Тридцать процентов от маржи – твои! А я похожу, осмотрюсь, прогуляюсь…

– Да, уж лучше ПОХОДИ! А то у тебя такие демпинговые цены, что соседи скоро начнут нас бить!

Я пошел и купил в кафешке пачку сигарет Paco Rabanne, два хот-дога и две бутылки колы. Вернулся к Олегу. Угостил его. Спросил, как бизнес, и всем своим видом давал понять, что больше «за прилавок» не встану и что мы уже обо всем договорились. Я опять ушел и купил две польские запеканки (булки с шампиньонами и сыром), а когда вернулся, увидел, что Олег уже «отстрелялся», то есть продал все! И свое, и мое! Никаких процентов он не взял, как я его ни просил… Мы заработали по 200 долларов чистыми на брата!

А потом мы слегка покутили и помотались по Польше. И в Краков заехали, и в Варшаву. И там в одном ресторанчике впервые услышали Scorpions – Wind of Changes. Но нашей любимой песней все-таки оставалась польская «Не спочънемы» («Не успокоимся»), несмотря на все, что с нами произошло!

Когда я писал эту историю, то понял две вещи:

1. Повесть – это рассказ, который никак не можешь закончить.

2. Когда пишешь или перечитываешь то, что написал, иногда помогает музыка. Кроме «Не спочънемы», я слушал знаменитый полонез Огинского в разных исполнениях – от фортепьянного до детского хора.

Кстати, этот полонез называется «Прощание с родиной».

Слава богу, не мое… и не с моей.

Лаокоон

Только теперь, когда бывший артист оригинального жанра Володя Поперечный освоил интернет, он узнал, почему его знаменитый когда-то номер назывался «Лаокоон». Об этом он прочитал в «Википедии». Нет, он всегда догадывался, конечно, что это как-то связано «с каким-то чуваком и со змеями», – но не более. Володя пахал как проклятый, и ему было не до исторических подробностей. Он пришел в 1986 году на худсовет для переаттестации. Ему повысили ставку до 9 рублей 50 копеек за выступление… Это редактор детского отдела Неля придумала название его номеру – «Лаокоон».

– Нравится?! – спросила она Володю.