Игра в городки - Юрий Николаевич Стоянов

места поподробнее, – попросил я.

– Ты понимаешь, сегодня у меня работяги закончили ремонт в квартире…

– Вижу. Красиво.

– О-о-чень! – простонал он. – И чего-то меня жаба задушила платить им еще и за уборку и мойку окон от краски. Короче, я их послал, они послали меня, собрали свое барахло и свалили. Оставили только бутылку с ацетоном. Ну я сходил, купил вату и два часа отмывал окна, а вату в унитаз бросал. Потом пошел в сортир, сел, закурил… и сигарету непогашенную бросил между ног в толчок. Раздался хлопок, вспышка жуткая, и меня подбросило под потолок! И запахло жареным! Боль адская… Я скорую вызвал. Я этим козлам объясняю, что у меня там омлет между ног, и слышу в трубке, как они ржут и требуют подробностей. Когда у бати моего был инфаркт, так скорая через час приехала, а тут через пять минут – сразу две бригады!

– Че сказали?

– Сказали, жалко, что фотоаппарата ни у кого нет!.. Как же мне хреново, мама моя, мамочка!

В общем, совета у бедного Марика я не попросил. Ему бы со своим разобраться… хозяйством.

Приближался отпуск. Я позвонил Олегу в Одессу и попросил взять меня с собой в Польшу «почелночить». Он предложил:

– Только давай затаримся в Ленинграде. У вас же снабжение посерьезней будет! И поедем не на автобусе, а на твоей тачке. Так мы в два раза больше товара возьмем. Ну и совместим приятное с полезным. Отстреляемся, а потом погуляем, покатаемся по Польше!

Договорились… Незадолго до этого разговора я был в Одессе. Олег жил в одном подъезде с моими родителями. Однокомнатную квартирку его я не узнал! За полгода она была превращена в склад. От пола до потолка были сложены комплекты постельного белья, детские игрушки, стеклянная и металлическая посуда, спортивный инвентарь, наборы столярных и слесарных инструментов, бинокли, фото– и киноаппаратура, ночные горшки, два аккордеона, три портативных цветных телевизора «Шилялис» и еще бог знает что. Разворачиваться в комнате можно было только стоя, стул поставить было негде. Я был впечатлен.

– Ну продашь ты это все в Польше, привезешь валюту… А дальше что? – спросил я.

– Снова закуплю товар.

– А какая конечная цель? Купить квартиру, машину, завод, пароход?

– Вот ты меня сейчас в тупик поставил!..

Приближался отпуск, который в академическом театре был аж два месяца. Олег прилетел в Ленинград, и мы начали «скупаться». Мы купили:

– двести шариков для настольного тенниса,

– пятьдесят воланов для бадминтона,

– складной стол с четырьмя стульями для пикника,

– четыре электробритвы,

– небольшую надувную лодку,

– десять перочинных ножей,

– набор столовых приборов,

– батарейки типа «Крона»,

– четыре электрокофеварки для автомобиля (работали от прикуривателя)…

Самыми «крутыми» нашими приобретениями были купленные по огромному блату две полуметровые игрушечные радиоуправляемые машинки «Электроника», четыре банки растворимого бразильского кофе и восемь бутылок жидкой валюты, то есть водки (она тогда была по талонам). А еще я настоял на покупке двух счетчиков Гейгера.

– Зачем? – спросил Олег. – Они же дорогие, можем не отбить.

– А после Чернобыля радиоактивное облако куда пошло?

– Куда?

– На Белоруссию и Польшу! Поль-шу!

Пятнадцатого июня в шесть утра мы взяли курс на Львов. Сложили задние кресла «восьмерки» и с трудом разместили в ней все наше барахло и четыре канистры бензина. Олег тщательно составил музыкальный плейлист на всю дорогу. Магнитола заглотила кассету «Червоных гитар», и под голос Северина Краевского мы рванули навстречу либеральным реформам. Под аккомпанемент трех гитар и мандолины звучала наша любимая песня «НЕ спочънемы!» – «НЕ успокоимся!».

Не утолены в пьерше жаль,

Бо за едноу шиноу далеу – друга даль.

НЕ СПОЧЪНЕМЫ, ним дойждемы,

Ним зайджемы в шюдьмы ляс.

Вьенц по дродзе, вьенц по дродзе,

Зашпивайме хочяж раз.

Я попросил Олега перевести мне слова песни с польского. Подстрочник получился такой:

Непреходящая в груди печаль,

Ведь за каждой бесконечной далью

Появляется другая!

Мы не успокоимся, мы придем туда,

В нужный нам волшебный седьмой лес!

Давайте по дороге туда, по дороге туда

Споем хотя бы раз!

– А почему лес седьмой? – спросил я.

– Потому что в польской мифологии навалом всяких именно лесных духов. Они сбивают странников с правильного пути. И те блуждают потом по лесам.

– Так, а почему все-таки лес СЕДЬМОЙ?

– Не знаю.

– А чьи слова?

– Агнешки Осецкой.

– Опа! А у Окуджавы есть песня, и там такие слова (я напел):

Мы связаны, АГНЕШКА, давно одной судьбою

В прощанье, и в прощенье, и в смехе, и в слезах.

Когда трубач над Краковом возносится с трубою —

Хватаюсь я за саблю с надеждою в глазах!..

Может, он это ей посвятил? Песня называется «Прощание с Польшей».

– Может, и ей, – сказал Олег, – но наша с тобой задача не «прощаться с Польшей», а для начала поздороваться с ней! Правильно?

– Правильно. Наша с тобой задача – это все, что трясется в багажнике, втюхать на родине Агнешки Осецкой, а оттуда привезти доллары на родину Булата Окуджавы!

– Хорошо сказал!..

На следующий день мы подъехали в район села Шегини, где располагался одноименный пограничный переход с украинской стороны. Мы встали в хвост многокилометровой автомобильной очереди. Я подошел к последней машине и поинтересовался у водителя:

– Давно стоите?

– Уже двое суток.

Мне сразу поплохело.

– А какие перспективы? – спросил я.

– А перспектива у нас такая: еще через двое суток проехать границу!

«Да будь оно все проклято!» – сказал я про себя и, когда сел в свою «восьмерку», накинулся на Олега:

– Что ж ты не предупредил меня сразу, что это трындец! Ты знал, какие здесь очереди?!

– Конечно. Они последний год везде такие. На автобусе немножко быстрее.

– «Немножко» – это сколько?

– Ну на сутки где-то. Не больше! – успокоил он.

Я откинулся на сиденье и только и мог процедить:

– Твою мать… твою ж мать…

Мы приближались к границе со скоростью максимум десять метров в час. Машину приходилось постоянно то заводить, то глушить, и я стал бояться, что долго она не протянет. Вся лесопосадка с обеих сторон дороги была загажена невероятно: пакеты, бумага, бутылки, объедки, а также продукты жизнедеятельности человека, которые никто никогда не убирал с тех пор, как первый челнок спросил у местных: «А где у вас тут туалет?» А местные гостеприимно развели руками во все стороны и ответили: «Везде!» Жара была жуткая, и смрад стоял отвратительный над этой извивающейся змеей очередью из автомобилей с людьми, которые пытались попробовать жить лучше, чем им предлагалось. «Хотите жить