Жизнь Леонардо, мальчишки из Винчи, разностороннего гения, скитальца - Карло Вечче

Леонардо любит бывать на воздухе. Изучая движение воды, он часто бродит по берегам Тичино, среди каналов и мельниц: например, 2 февраля 1494 года неподалеку от поместья Сфорцеска наблюдает, как журчит поток, спускаясь по так называемой «водной лестнице», чтобы преодолеть разницу высот между ложем реки и полями внизу[397]. Ходит меж садов и огородов, описывая метод выращивания виноградной лозы, до сих пор популярный в более северных странах, а, например, для Бургундии и вовсе типичный: укладывание побегов виноградных лоз на зиму в специально вырытые канавки, чтобы не побило морозами. Как раз 20 марта, в канун весны, крестьяне их поднимают, а Леонардо записывает: «Лозы в Видживано в день 20 марта 1494 года, зимой хоронились под землею»[398].

Больше заняться в Виджевано нечем, поскольку работы по обустройству великолепной площади уже практически завершены скорым на руку Браманте. В перерывах между празднествами для развлечения знатных дам Леонардо проектирует очередной невероятный инструмент, «виолу органисту», смычки которой приводятся в движение при помощи клавиатуры[399], и сборную деревянную беседку, к большому удовольствию герцогини легко устанавливаемую в парке[400].

Возвращение в Милан знаменуется привычными подсчетами трат. Салаи, которого Леонардо балует, покупая роскошные ткани, дорого обходится художнику: «Салаи 4 гроссоне и отрез бархата за 5 1/2 лиры; Са. 10 сольди, серебряные кольца; Салаи 14 сольди за пряжки, подбойка плаща 25 сольди», «сукна 2 штуки для Салаи», «Салаи 6 лир 4 сольди вперед и чулки, 10 сольди на цепочку»[401]. 14 марта Леонардо отмечает: «Было у меня 13 лир 4 сольди, стало 16 лир 16 сольди»[402]. В тот же день в мастерской появляется еще один мальчишка, Галеаццо («Галеаццо поселился со мною»): платить за его содержание уговорено по 5 лир в месяц; отец вручает Леонардо авансом два флорина сразу, а 14 июля сам Галеаццо передает еще два[403].

Однако среди этих сиюминутных заметок есть и одно мрачное свидетельство. Очередной список трат, только на сей раз озаглавленный «Расходы на погребение Катерины». Матери Леонардо. Слово «погребение» написано им после куда более тяжкого слова, едва начатого и тут же зачеркнутого: mor, то есть «смерть»[404].

Мы точно знаем, в какой день и от какой болезни она умерла. В старом миланском реестре смертей есть запись от 26 июня 1494 года о кончине женщины, названной просто «Chaterina de Florenzia annorum 60»[405], которая скончалась от продолжительной трехдневной лихорадки, самой опасной формы малярии («febre tertian continua dupla»), в доме доктора Конкордио да Кастроно («in domo magistri Concordi de Castrono»)[406].

На первый взгляд кажется, что наша Катерина не соответствует указанному возрасту: матери Леонардо должно быть около 67 лет. Однако вполне возможно, что выглядит она моложе. Кроме того, у нее наверняка нет ни удостоверения личности, ни свидетельства о рождении, да и чиновники не сильно вдаются в подобные тонкости. Кто в Милане вообще знает, когда она родилась? Ее определяют просто как «Chaterina de Florenzia», то есть некую Катерину, сравнительно недавно приехавшую из Флоренции, не упоминая ни имени отца, ни фамилии или имени мужа, поскольку даже Леонардо не может их назвать.

Из той же записи мы узнаем приход, где произошла смерть, и место погребения: «Porta Vercellina parochia Sanctorum Naboris et Felicis»[407].

Приходская церковь, где хранятся мощи святых Набора и Феликса, расположена во францисканском монастыре Сан-Франческо-Гранде. Здесь, в алтаре капеллы братства Санта-Мария-делла-Кончеционе, находится написанная Леонардо «Мадонна в скалах». Странная шутка судьбы: тело женщины, явившейся из далекого мира, обращенной в рабство, а затем освобожденной, ее сын помещает в склеп именно этой капеллы, единственного места, где чужак вроде него, не принадлежащий ни к одному приходу или общине, в столь трагический момент может обрести достойное погребение.

Точнее сказать, Катерине, что была рабыней, ничтожнейшей из людей, под покровительственным взором Царицы Небесной уготовано погребение, достойное царицы земной. «Когда придет мое время, – думает Леонардо, – я тоже упокоюсь в этом склепе рядом с ней, моей матерью».

Расходы на погребение немалые, в них включено все, что может предоставить похоронное ведомство: катафалк, укрытый скорбным черным крепом, траурную процессию с большим крестом до самой церкви, воск для свечей, колокольчик, священные книги и покровы. Также следует уплатить четырем священникам и четырем служкам за погребальную мессу (не забыв и про францисканское подаяние), могильщикам, старейшине прихода, чиновнику, выдающему разрешение на захоронение, и врачу, плюс общепринятое пожертвование в виде сахара и свечей, всего на 120 сольди.

Поражает кажущаяся холодность документа, то, с какой патологической скрупулезностью, словно религиозные символы Страстей Христовых, перечислены различные компоненты officium mortis[408]. Внося это драматичное событие в список повседневных трат, Леонардо словно дистанцируется от смерти, изгоняет ее из своих мыслей, как если бы на этот день просто выпали дополнительные расходы. Впрочем, он и сам прекрасно сознает, что это не так. И его список остается единственным молчаливым свидетельством невероятной боли.

21

Грамматика и бестиарий

Милан, 1494 года

Первая реакция Леонардо на смерть Катерины: укрыться в одиночестве своего кабинета в Корте-Веккья. Компанию ему составляют только приятели-книги да тетради, привезенные из Виджевано. Лето омрачено скорбью.

А за дверями мастерской уже видны тревожные признаки надвигающейся бури. Политические амбиции Моро спровоцировали войну. В Италию с намерением завоевать Неаполитанское королевство вторгся французский король Карл VIII. В июле авангард армии во главе с Людовиком Орлеанским входит в Виджевано, где его, разумеется, приветствуют Лодовико и Беатриче. В августе французы устраивают перед замком Сфорцеско в Милане превосходную демонстрацию самой современной легкой артиллерии, спингард, серпантин и аркебуз[409], установленных на обычные тележные колеса или конные повозки[410].

C войной наступает пора неопределенности. Работы по конному памятнику приостановлены, а больше заняться нечем. 25 августа 1494 года Леонардо записывает, что в качестве жалованья за свои услуги в Виджевано получил от некоего Пулисены, возможно, герцогского чиновника, 12 лир[411]. Ему нужно спокойствие, нужен покой: «Если ты будешь один, ты весь будешь принадлежать себе». Еще неплохо бы начать запирать кабинет, но на двери по-прежнему нет замка. 15 сентября он поручает Джулио Тедеско это исправить[412], а тем временем, опасаясь кражи, проводит опись посуды, скатертей и белья: «Оловянные новые / 6 кружек / 6 мисок / тарелки большие / 2 тарелки малые / 2 блюдца / оловянные старые / кружки / 4 миски / 3 плошки / 2 кружки / 1 миска большая / 1 тарелка / 4 подсвечника / 1 подсвечник малый / 3 комплекта простыней / по 4 штуки в каждом / 3 пеленки / 2 1/2 скатерти / 16 платков / 8 рубашек / 9 салфеток / 2 полотенца / 1 таз»