Бражники и блудницы. Как жили, любили и умирали поэты Серебряного века - Максим Николаевич Жегалин

Гумилев и Ахматова тоже идут в «Собаку». Ахматова одета в узкое черное платье – зайдя в подвал, она первым делом пишет в «Свиной книге» четыре строчки из нового стихотворения. Гумилев проходит вглубь помещения, улыбается дамам, здоровается с друзьями и, встретившись глазами с Таней Адамович, тут же влюбляется. Жоржики знакомят поэта с девушкой – кажется, это будто бы случайное знакомство было их давним планом. Ахматова же пытается ничего не замечать. Накинув шаль, она вполоборота стоит на эстраде и спокойным голосом читает стихи.

Тем временем в Крыму гремит «Первая олимпиада футуристов» – именно так футуристы решили назвать свое турне по городам империи.

– Как недоваренное мясо, застряла в зубах нудная поэзия прошлого, а мы даем стихи острые и нужные, как зубочистки! – кричит Маяковский со сцены. Залы набиты до отказа: скандалы, истерики, восхищенные взгляды – успех! За этот успех, как за золотую медаль, остервенело соревнуются Северянин и Маяковский. Северянина бесят желтые кофты, раскрашенные лица, вопли и манифесты Маяковского. Маяковского бесят фраки, кудельки и слащавость Северянина. Более того, выяснилось, что девушка, в которую был влюблен Северянин, раздевалась перед Маяковским! Между поэтами растет не то чтобы вражда, но явно ощутимая взаимная неприязнь. В итоге после выступления в Керчи Северянин покидает команду футуристов и уходит в свободное плаванье.

И Северянина, и Маяковского Блок находит весьма талантливыми, что редкость! Вечером 11 января он вместе с Любовью Менделеевой идет в Театр музыкальной драмы – на «Кармен». Заглавную партию исполняет ранее неизвестная Блоку артистка Любовь Дельмас. Огненный темперамент, глубокий голос, ворох рыжих волос, неправильное, но обаятельное лицо – Блок смотрит на сцену и не может оторваться. Кармен очаровывает его. Вернувшись домой, он не может перестать думать о Дельмас. Не может перестать о ней думать и на следующий день, и через неделю. Он покупает карточки с изображением актрисы, раз за разом ходит на спектакли и вдруг чувствует «адскую музыку влюбленности».

Андрей Белый же чувствует, как от него «отвалился конус истории». В январе он едет в небольшую деревушку под Лейпцигом, где посещает могилу Ницше. Тут происходит нечто странное: на мгновение Белый выходит «из истории в надисторическое» и видит, что понятные времена закончились, а человечество стоит «у грани колоссальнейших политических и космических переворотов», которые закончатся вторым пришествием Христа. Меж тем в Дорнахе уже началось строительство Гетеанума – Белый, Тургенева и ее сестра Наталья планируют принимать непосредственное участие в создании театра-храма и собираются поселиться в образовавшейся вокруг стройки коммуне.

Пока Белый ждет пришествия Христа, русские футуристы ждут приезда футуриста итальянского. В Россию едет Филиппо Маринетти – отец футуризма, его лицо, глава и бог. Как его встречать? Одни предлагают забросать Маринетти тухлыми яйцами, другие – устроить торжественное чествование в лучших традициях, третьи – показать кукиш, ведь итальянский футуризм не настоящий, четвертые – просто проигнорировать. Что будет?

Январь проходит бешено и заканчивается «Вечером лирики» в «Бродячей собаке». Подвал украшен Судейкиным: голубой задник, белые сталактиты из ткани, ангелочки. Все здесь: Ахматова, Мандельштам, два Жоржика, Гумилев и Таня Адамович (роман стремительно развивается), Кузмин и Юркун (рассказы Юркуна уже публикуются в журналах, теперь он настоящий писатель), Любовь Менделеева без Блока, актрисы, актеры, певцы и певицы, «фармацевты», пришедшие поглазеть, стихи, песни, разговоры, стихи, стихи, стихи.

Февраль

Не встретив в Москве ни одного настоящего футуриста (все в турне), итальянец Маринетти едет в Петербург. Все на стреме – как встречать гостя?

Художник Кульбин собирает у себя на квартире друзей для обсуждения плана: важно, чтобы питерские футуристы показали себя истинными европейцами и оказали достойный прием старшему товарищу!

«Ну уж нет! – неожиданно для всех говорят Лившиц и Хлебников. – Мы покажем себя истинными азиатами!»

Лившиц и Хлебников уверены: русский футуризм давно обогнал итальянский, при этом визит Маринетти выглядит как посещение главой организации одного из ее филиалов. С чего бы?

1 февраля Маринетти читает первую лекцию в Петербурге. Полный зал, где-то у галерки нервно бегает художник Кульбин – он чувствует себя ответственным за то, чтобы все прошло прилично. Бенедикт Лившиц вполуха слушает лекцию и все время косится на дверь: он ждет Велимира Хлебникова, который должен принести напечатанные воззвания против Маринетти.

Хлебников опаздывает, итальянский футурист горячится: он кричит, выбрасывает в разные стороны руки, бьет кулаком по пюпитру, скалит зубы, таращит глаза, пьет воду стакан за стаканом и не может остановиться ни на секунду. «Мы познали новую красоту – красоту скорости: она дана нам в беге автомобиля, в аэропланном полете, мы должны воплотить ее в искусстве! Динамизм – основной принцип современности!» – кричит Маринетти, всем своим существом показывая силу динамизма.

Приходит Хлебников – в руках его стопка напечатанных на самой дешевой бумаге воззваний, в которых издевательская пародия на трепет аборигенов перед иностранцем вдруг переходит в яростное предостережение:

Люди воли остались в стороне? Они помнят закон гостеприимства, но лук их натянут, а чело гневается. Чужеземец, помни страну, куда ты пришел!

Лившиц и Хлебников начинают распространять по залу листки, увидевший это Кульбин приходит в бешенство и начинает гоняться за поэтами – комическая сцена. Ничего не видя вокруг себя, Маринетти продолжает размахивать руками: «Война – единственная гигиена мира! Да здравствует милитаризм и патриотизм! Долой расслабляющее влияние женщины: нам нужны герои, а не сентиментальные трубадуры и певцы лунного света!»

Стараниями Кульбина скандала удается избежать. Маринетти уходит со сцены под оглушительные аплодисменты. За что? Лившиц и Хлебников разочарованы окончательно: если будетлянство – истинная религия будущего, то итальянский футуризм – всего лишь романтизация настоящего!

Тем не менее чествование Маринетти в «Бродячей собаке» длится почти неделю, из-за чего любимых всеми акмеистов рассадили по темным углам, проблемных же футуристов посадили на лучших местах – вокруг гостя. Итальянец изрядно выпивает, говорит только о футуризме и критикует все вокруг – от Пушкина до вошедшего в моду танго. Через неделю Маринетти уезжает в Италию. В следующий раз он вернется в Россию в 1942 году в составе итальянского экспедиционного корпуса и будет ранен под Сталинградом.

13 февраля Александр Блок открывает первый номер журнала «Любовь к трем апельсинам». Этот небольшой журнал, созданный при студии Мейерхольда, выходит тиражом в сто экземпляров и распространяется среди родственников и друзей мейерхольдовских актеров. Блок отвечает за поэтический отдел.

В первом номере напечатаны недавно написанные стихи Блока к Ахматовой и стихи Ахматовой к Блоку. Тут же начинают ползти слухи: роман? интрижка? Нет, просто стихи.

В феврале Ахматова ходит на свидания с композитором-футуристом Артуром Лурье, Блок же ходит в театр. Он уже несколько раз смотрел «Кармен» и 14 февраля решается написать анонимное