Василий Макарович - Михаил Вячеславович Гундарин

Что же до Кочетова, то он – не исключено, что намеревавшийся сформировать из облагодетельствованных им авторов свой «журнальный полк», – имел все основания считать «побег» Василия Макаровича в «Новый мир» предательством. Дезертирством из полка.

М.Г.: Интересно, что такую логику разделяют и некоторые современные исследователи, которые всерьёз спорят, «за кого» всё же был Шукшин – за консерваторов а-ля Кочетов или за прогрессистов а-ля Ромм, «Новый мир» и компания. И даже защищают Василия Макаровича с позиций дня сегодняшнего – мол, оступился сибиряк, не разобрался, где его место – там или тут… Не понимая, что Шукшин был не то, что выше, а как бы сбоку политических страстей. У него было своё предназначение.

Е.П.: Шукшин – один такой. Во всех смыслах.

А что касается его ранних рассказов… Ничего особенного. Можно в них разглядеть будущего Шукшина, но можно и не разглядеть. Настоящие рассказы – начнутся вот-вот, они пишутся уже, но пока публикуется другое.

Глава двенадцатая

«Живёт такой парень»

М.Г.: Первый сборник Шукшина – «Сельские жители» – вышел в 1963 году в «Молодой гвардии» тиражом 65 000 экземпляров. Было в нём – 19 рассказов. Твёрдый переплёт, 192 страницы, цена – 42 копейки.

Рассказы очень разные. Самый знаменитый, пожалуй, – «Далёкие зимние вечера», про военное детство. Среди других – по сути, заготовки к будущим большим вещам (включая рассказ «Гринька Малюгин», своего рода этюд к фильму «Живёт такой парень»). Или попытки высказать что-то особенное, важное – но пока ещё не очень совершенные (как в рассказе «Стенька Разин»). Есть и просто проходные, дидактические вещи вроде «Солнце, старик и девушка»; это «пара» к рассказу «Двое на телеге», при этом – в несколько импрессионистском, как-то не очень идущем автору стиле. В том же духе выдержан и «Экзамен» – про то, как студент-фронтовик сдаёт старичку-профессору «Слово о полку Игореве». Герои, прямо скажем, ходульны, ситуации – сомнительны с житейской точки зрения…

Отмечу, что как раз «Солнце…» и «Экзамен» до сих пор частенько звучат в радиоэфирах на разного рода литературных волнах: они очень понятны и доступны на слух; звучат и «Двое на телеге».

Е.П.: Это сейчас издательство «Молодая гвардия» – как бы это поделикатнее выразиться? – несколько скукожилось, а тогда оно было, можно сказать, форпостом издательского прогресса. Книги из серии «ЖЗЛ», проза, фантастика, детективы моментально сметались с прилавков, в том числе и одноимённый журнал, в годы оттепели успешно конкурировавший с катаевской «Юностью» и считавшийся тогда чуть ли не плюралистским изданием, не участвующим в классовой битве между «Октябрём» и «Новым миром».

На следующий год после дебюта Шукшина в издательстве «Молодая гвардия» вышла книга рассказов «деревенщика» Василия Белова «Речные излуки», ещё через год – роман «космополита» Василия Аксёнова «Пора, мой друг, пора». Так что не всё так просто было в самом начале шестидесятых, и Аксёнов вполне уживался с Беловым.

Модное было издательство, модный был журнал! Я и сам туда было сунулся, когда приехал в Москву, и даже удостоился в 1967-м аудиенции у идеолога и заместителя главного редактора журнала Виктора Чалмаева, который сказал мне: «Вы из Красноярска? Ну, почитаем, почитаем… Может, ещё не проникла туда московская зараза…». Увы, с тех пор я его никогда больше не видел.

Лично меня в первом сборнике Шукшина особо заинтересовал рассказ «Воскресная тоска». Это такой, написанный рублеными фразами а-ля старина Хэм, поток сознания начинающего писателя. Одновременно – диспут с соседом по комнате в общежитии, не разделяющим романтических умонастроений героя-рассказчика. Интересно, что роман, сочиняемый персонажем-рассказчиком «Воскресной тоски», – это не что иное, как «Любавины», как утверждают некоторые исследователи!

М.Г.: Надо сказать, что Василий Макарович был своей первой книгой горд (что вполне закономерно). Отслеживал реакцию критики, писал матери с радостью, что отзывов много, причём – в ведущих литературных журналах, в больших газетах.

И правда, сборник «Сельские жители» получил в целом высокую оценку со стороны критиков. Отклики на «Сельских жителей» появились в «Знамени», «Молодой гвардии», «Москве», «Октябре», «Юности», «Литературной газете», «Литературной России», «Комсомольской правде». В основном – положительные.

Характерно, что побранила сборник критик «Нового мира» Эдварда Кузьмина. В момент выхода рецензии Василий Макарович уже был новомировским автором; вполне возможно, что статья и была подготовлена к печати с этим расчётом – чтоб не зазнавался, и вообще – чтобы лишний раз напомнить «перебежчику» о былых, «кочетовских» грехах.

Перечисляя достоинства шукшинской прозы, Кузьмина отмечает невыдуманность, правдивость и объективность лучших рассказов сборника:

«Писатель словно растворён в своих героях, смотрит их глазами».

«В этих словах что-то чуть наивное, домашнее, такое своё, что нельзя не поверить: эти слова, эта женщина – живые, не выдуманные».

«Сам автор редко пускается в рассуждения. Он справедливо предоставляет дальнейшую работу читателю».[211]

А недостатки? Тут Кузьмина останавливается почти исключительно на произведениях, опубликованных в журнале Кочетова «Октябрь», – «Экзамен», «Лёля Селезнёва с факультета журналистики», «Коленчатые валы», «Правда».

Исследователь с Алтая Александр Куляпин в диссертациции «Проблемы творческой эволюции В.М.Шукшина», разбирая рецензию Кузьминой, отмечает:

Недостатки Шукшина, по мнению рецензента, – прямое следствие его попыток подладиться к программным требованиям «Октября». <…>

За критикой отдельных рассказов просматривается общее неприятие схем соцреализма. Э.Кузьмина отвергает заданность сюжета и конфликта, шаблонность положительного и отрицательного героев, мотив внезапной «перековки» центрального персонажа. В контексте полемики «Октября» и «Нового мира» критические выпады в отношении «соцреалистических» рассказов Шукшина были, конечно, вполне прогнозируемы. Но оказалось, что есть проблема, в решении которой непримиримые, казалось бы, антагонисты солидаризируются.

Критик «Нового мира» упрекает Шукшина в отсутствии ясной общественно-политической тенденции, безыдейной фиксации быта. <…>

Для «Нового мира», ориентированного на продолжение революционно-демократических традиций XIX века, высокая идейность творчества – качество совершенно необходимое для каждого писателя. <…> С этой точки зрения аполитичная позиция Шукшина, конечно, могла выглядеть как недостаточно гражданственная.

Но ведь и рецензент «Октября» требовал от писателя, как мы помним, «чёткой, ясной общественной тенденциозности», «зрелой общественной мысли».[212]

Е.П.: Вот те на! Куда крестьянину податься!.. Идеологические крайности сходятся – и все их приверженцы норовят забрать Шукшина себе. Но его так просто не возьмёшь. Он этим почти открыто пользуется, продолжая играть по заданным ему правилам, даже если эти правила у разных команд разные. Ему нужно укрепиться, ему нужно добиться славы, успеха, суметь пробиться наверх… Какая там к чёрту идеология и её бойцы!

Что касается собственно литературы, получается пока – по-разному. В «Сельских жителях» лично