Александр Александрович Максимов - Василий Николаевич Манских

был всегда с иголочки одет, всегда носил шашку. Он с уважением относился к форме, таким он остался до сих пор. Насмешки его не трогали. Он был слишком убежден в своей правоте, чтобы изменить своим привычкам и взглядам. В противоположность „белоподкладочникам“, Максимов был лучшим студентом на курсе по учению. Гимназию он кончил с золотой медалью. Академию окончил первым. Так с первого курса и было видно, что он кончит первым. Всегда на первой скамейке, всегда с тетрадками, чуть ли не самый аккуратный посетитель всех лекций, Максимов резко выделялся своей оригинальностью. И нужно было быть случаю, который он до сих пор с досадой вспоминает. Будучи аккуратен к форме, конечно, Максимов был аккуратен и в отдании чести. Однажды, когда он шел с группой студентов с одной лекции на другую, по Нижегородской, по которой студенты шли, проезжал Пашутин [начальник Военно-медицинской академии. – В.М.]. Студенты не отдали чести. Не отдал чести и Максимов, причем не отдал только потому, что не заметил начальство. Начальство же заметило непочтение. Оно остановило извозчика, подозвало студентов, и вот Максимова отправили в комендантское. Вышло совсем глупо. Но отсидеть пришлось» [67, с. 135–136].

«По вечерам шли практические занятия по диагностике. Велись они большею частью помощниками Чудновского. Мы усердно слушали больных, прислушиваясь к шумам сердца, учась различать „бронхиальное“ дыхание от „везикулярного“ и „жесткого“. В палатах полутьма, часть больных на койках, страдают, часть больных полусидит. Все таинственно. Подводит ассистент к одному больному, подводит к другому. Показывает чахоточных, учит выстукивать, учит ощупывать. Мы старательно и серьезно следуем из палаты в палату. Вспоминаю при этом Максимова. Он занимался в той же группе, в которой и я. Максимов с первых курсов решил, что врачом-практиком он не будет, что его сфера – гистология и патологическая анатомия. Потому он к больным относился с некоторой – как бы это сказать – с некоторой не то боязнью, не то брезгливостью. Он, прежде чем выслушивать больного, клал свой чистенький носовой платок на тело больного и только после этого прикладывал свое ухо, если выслушивание шло просто ухом. Если выслушивание происходило с помощью стетоскопа, то тогда наш Максимов смело клал конец трубки на больного» [67, с. 200–201].

Этот психологический портрет Максимова кажется настолько ярким и исчерпывающим, что к нему не требуются какие-либо дополнения. Это явно аутическая личность, со всеми характерными атрибутами данного типа. Не удивителен и отказ от клинической карьеры, для успеха в которой эмпатия и коммуникабельность (напрочь отсутствующие у аутистов) куда важнее способности к углубленному анализу (которые как раз являются сильной стороной аутических личностей). А вот патологическая анатомия и тесно связанная с ней гистология, дающие огромный простор для сугубо индивидуального и кропотливого научного творчества, и к тому же доставляющие огромное эстетическое наслаждение своими микроскопическими картинами, как раз в наибольшей степени соответствуют склонностям и характеру аутистов. Между прочим, именно эти специальности до сих пор являются своеобразными «ловушками» для личностей аспергеровского типа, выбравших медицинскую профессию [165], и случай Максимова прекрасно укладывается в эту тенденцию.

В формальной автобиографии А. А. Максимов упоминает, что помимо гистологии на первом курсе его увлекала ботаника {13}. Это увлечение не вылилось в серьезное научное творчество, но, по-видимому, интерес к ботанике у Максимова сохранялся на протяжении всей жизни. В воспоминаниях Маргарет Блум (жены ученика Максимова Уильяма Блума) есть свидетельство, что во время совместного отдыха в Швейцарии Максимов обожал удивлять своих спутников, называя по-латыни разные встречавшиеся на их пути растения [158][7].

Профессор К. Н. Виноградов

(https://commons.wikimedia.org/wiki/File: Vinogradov_Konstantin_Nikolaevich.jpg)

Занятиями А. А. Максимова по патологической анатомии руководил профессор Константин Николаевич Виноградов. Это был типичный для того времени представитель своей профессии – крепкий специалист-профессионал, однако без склонности ставить и решать оригинальные научные задачи. Основные работы Виноградова были посвящены патологоанатомической казуистике. Главное его достижение – своего рода подарок судьбы. Уехав из столицы на профессуру в только что открытый Томский университет (для многих сотрудников переполненных столичных кафедр в то время это был единственный способ получить профессорское место), он за два года пребывания там описал новый тип гельминта человека – сибирскую, или кошачью двуустку (Opisthorchis felineus). Это был первый случай описторхоза у человека, случайно обнаруженный на вскрытии, и именно благодаря этой работе [19] имя К. Н. Виноградова до сих пор упоминают в специальной литературе. Такой же была и его докторская диссертация, которая представляет собой подробное описание единичных случаев сапа и сибирской язвы [18]. И нет ничего странного, что первые работы Максимова, которые вышли из лаборатории Виноградова, также посвящены детальному описанию случаев редких патологоанатомических изменений, найденных при вскрытии.

Именно к такого рода публикациям принадлежит самая первая работа А. А. Максимова «К вопросу об ангиомах гортани». Она была представлена академической Конференции в 1894 г. и опубликована в газете «Врач» в 1895 г. {1}. За эту работу автор удостоился премии «имени профессора, действительного статского советника Т. Иллинского» {13}[8].

Одновременно с учебой в Академии и обработкой секционного и операционного материала Максимов выполнил свое первое довольно крупное морфологическое исследование экспериментальной патологии – «Гистогенез экспериментально вызванного амилоидного перерождения печени у животных». Это исследование имеет сразу несколько черт, типичных для последующих работ Максимова: изысканную гистологическую технику, детальность описаний, исследование на животных из разных классов позвоночных, интерес к субклеточным структурам, и, конечно, очень хорошо выполненные цветные таблицы рисунков описанных структур. Оно было напечатано в год выпуска из Академии в первом томе только что организованного «Русского Архива патологии, клинической медицины и бактериологии» (1896) {3} и подано на конкурс Конференции ВМА (под девизом «Aller Wahrschein-lichkeit nach wird sich das Gebiet dieser Dinge allmählich vergrössern»[9]), где удостоено золотой медали [79][10].

Таким образом, ко времени окончания Академии А. А. Максимов был уже автором трех[11] печатных работ, хотя и вышедших в малопрестижных тогда русских изданиях. Потом работа об амилоидозе была переведена им на немецкий язык и послана в главный патологоанатомический журнал того времени – Вирховский Архив, в котором и опубликована через два года {10}.

Академию А. А. Максимов окончил в 1896 г., первым по успеваемости (из 109 выпускников), с занесением имени на мраморную доску в актовом зале Академии и с награждением «премией имени заслуженного профессора, действительного статского советника И. Буша» {13}. В этой истории не обошлось без воли нелепого случая. По воспоминаниям В. А. Оппеля, он и А. А. Максимов были практически равными конкурентами на первое место в академическом выпуске. Дело