Король пиратов. Удивительная история Генри Эвери и зарождение Золотого века пиратства - Шон Кингсли

Ньюгейтская тюрьма была настоящим кошмаром. В одной из книг он описывал это место так:

Кровь стынет в жилах при одном этом слове… И описать невозможно, как жутко мне стало, когда меня впервые ввели сюда, когда моему взору предстали все ужасы этой мрачной обители. Я чувствовала себя конченым человеком и уже ничего не ждала, кроме смерти, и какой позорной смерти! Шум, рев, вопли, проклятия, вонь и грязь – все мерзости, какие есть на земле, казалось, соединились тут, чтобы сделать тюрьму воплощением ада, как бы преддверием его[619],[620].

Несчастья копились, и Дефо пытался найти выход, взывая к милосердию каждого, кто мог спасти его от участи, которая – как он обреченно думал – была хуже смерти. Дефо пришлось оказать немало услуг, чтобы добраться до подножия трона. В итоге вмешался аристократ и политик Фрэнсис Годольфин, 2-й граф Годольфин, который отправил сообщение королеве Анне[621]. Двор знал о двойной жизни Дефо, о его уникальных способностях, а также о его преданности тому, кто платит достойные деньги и держит на расстоянии злобных кредиторов.

Разобраться в ситуации с Дефо королева поручила спикеру Палаты общин Роберту Харли – самому страшному человеку в нижней палате парламента. Когда Харли спросил преступника, чего тот хочет, Дефо ответил в типичной библейской манере: «Чтобы я мог прозреть»[622]. Помимо лести Дефо сыпал смелыми обещаниями. Он предлагал ни много ни мало «план конторы тайной разведки дома и за границей», чтобы быть «наиболее полезным для королевы»[623]. Харли, «главный творец этого чуда», выплатил штраф, наложенный на Дефо, и освободил его. Дефо поменял одного защитника монархии на другого. Так началась следующая глава необычного жизненного пути, которая вознесла Дефо к новым высотам в качестве королевского агента.

В Ньюгейтской тюрьме Дефо провел четыре месяца. Теперь он принадлежал королевскому двору. С конца 1703 года и до отстранения Харли от власти в 1714 году перепутья Дефо переплетались с дорогами этого хитрого политика. Харли и Дефо часто работали вместе. Они были практически ровесниками, оба происходили из пуританских семей, любили доброе вино, а коллекция книг и рукописей Харли включала и произведения Дефо. Оба получали удовольствие от тайн и загадок.

К освобождению из Ньюгейтской тюрьмы Дефо был совершенно сломлен: финансы безнадежно расстроены, бизнес по производству кирпича и черепицы развалился, долги росли. Воспользовавшись безвыходной ситуацией, корона вынудила его кормиться с ее руки. Как только дотлели угольки лета 1704 года, Роберт Харли привлек своего нового агента к работе, отправив Дефо собирать политическую информацию в Уэст-Кантри, регион на западе Англии: приближались очередные выборы.

Ближе к концу августа 1705 года Дефо с «одним другом и слугой друга, находясь в поездке по западным графствам Англии», передавал для своей шпионской сети «вещи, написанные темно и невразумительно»[624]. Они склоняли в нужную сторону влиятельных людей, убеждая, что в их интересах держать Дефо и Эвери в курсе местных событий, информировать о реакции населения на национальные новости и распространять шпионскую пропаганду. Эти люди должны были «гладить глупцов»[625]. Когда речь заходила о влиятельных людях, «для такого человека нет слишком большой цены», убеждал Дефо Харли[626].

Агентам приходилось проявлять осторожность, особенно когда они въехали в Барнстейбл в Девоне, где до местного судьи дошли слухи, что «здесь появилось несколько подстрекателей, распространяющих клевету и баламутящих народ, и он рекомендует судьям задержать их»[627].

Дефо продвигался все дальше по Уэст-Кантри – земле, где родился Генри Эвери и начинали свой путь многие моряки Золотого века пиратства. Маршрут заканчивался в Лизарде, где Эвери руководил береговой разведкой – внутренней и заграничной. Возможно, король пиратов затаился в Байдефорде в Девоне, откуда происходила его семья. Когда Дефо посетил этот город, он был вынужден предъявить секретный пропуск Харли, чтобы избежать ареста[628]. Мало того что существовал ордер на его арест за крамолу, так еще и кредиторы после недавнего банкротства в Лондоне подали против него новые иски. Дефо редко удавалось провести спокойно хотя бы неделю. Стены снова зашатались.

И все же шпион хвастался Харли, что все находится под контролем, поскольку он путешествует в полной тайне, как герой одного из его романов. «Я безопасно посетил все города, поселившись среди друзей, и теперь нахожусь под носом у судей, занимающихся ордером на арест, но все же вне опасности», – ликовал он[629]. Дефо замышлял недоброе ради блага королевы и страны.

Сбор разведданных – мелочь по сравнению со следующим заданием, которое стало самым важным в карьере Даниеля Дефо и Генри Эвери на секретной службе Ее Величества. В сентябре 1706 года шпионы оказались на севере Британских островов – в Шотландии. Дефо обладал идеальным прикрытием: бегство от политических бандитов и кредиторов, которые, как знали все, стремились заполучить его голову. Эвери выступал в роли его торгового партнера. Все начиналось с чистого листа.

Эта смелая и опасная миссия имела огромное значение для будущего Англии. Пусть Англия и Шотландия и делили единый остров Великобритания, но у яростно жаждавших независимости шотландцев имелась собственная конституция, законы и национальная церковь. Тайным агентам поставили задачу содействовать укреплению союза между обеими странами и препятствовать отделению враждебной Шотландии от Англии и ее превращению в очаг поддержки французов и якобитов.

Харли приказывал им действовать в условиях постоянной секретности. «Вы должны проявлять крайнюю осторожность, чтобы никто не заподозрил, что вы наняты кем-то в Англии, – объяснял он, – пусть думают, что вы прибыли туда по собственному делу и из любви к этой стране»[630]. Дефо и Эвери быстро осели в знакомом им Эдинбурге. Агенты выступали в тех ролях, которые требовались в каждый конкретный момент. Они для всех сделались всем[631]. Дефо писал Харли в ноябре 1706 года:

Я достаточно счастливо совершил свой первый и главный шаг, в том смысле, что меня совершенно не подозревают в переписке с кем-либо в Англии. Я, надеюсь, с равной осмотрительностью общаюсь с пресвитерианином, епископальным диссентером, папистом и неприсягателем[632]. Я льщу себе, что у вас не будет жалоб на мое поведение. У меня есть верные эмиссары в каждой компании. И я разговариваю с каждым по-особому. Для купцов я собираюсь заняться здесь торговлей, кораблестроительством и так далее. Для юристов я хочу приобрести дом и землю, чтобы перевезти мою семью и