Избранные воспоминания и статьи - Осип Аронович Пятницкий

В начале ноября я получил от Ильича спешное письмо, в котором мне предлагалось немедленно поехать в Прагу и там все приготовить для партконференции. В этом же письме была записка к чешскому социал-демократу Немецу от Ильича{170}. Я сейчас же поехал в Прагу. Немец познакомил меня с двумя чешскими социал-демократами — заведующим Народным домом и его помощником, и вместе с ними мы составили план практических мероприятий по подготовке конференции{171}. С чехами я уговорился насчет явок к ним из Парижа и из Лейпцига и насчет телефонных разговоров с ними из Лейпцига. Когда все приготовления были закончены, я вернулся в Лейпциг и оттуда сообщил Ильичу о сделанных приготовлениях и явках. Сам же я стал подготовлять в Лейпциге прием делегатов из России{172}.

К этому времени во многих городах делегаты уже были выбраны, и мы их ожидали со дня на день. В середине декабря я получил извещение от Натана с границы, что с нашим паролем и на явку, которую он нам дал, приехало 4 человека. Он отправил их за границу ко мне. Я ждал день, другой, а товарищей все не было. На явке, куда они должны были приехать, я бывал по нескольку раз в день. Наконец, их задержка стала меня сильно беспокоить[25]. Я выяснил, когда приходят поезда из Берлина, и решил к этому времени бывать на вокзале, полагая, что пропавшие товарищи все же явятся. Я отправился на Баварский вокзал рано утром, к первому поезду. Когда я подошел к вокзалу, то увидел, что оттуда вышло 4 человека. Я сейчас же узнал в них россиян. Шли они все вместе, были в сапогах, которых в Средней Германии никто не носит, и, кажется, даже в галошах, в зимних потертых пальто и в теплых русских шапках, которых немцы тоже не носят. Трое из них были маленького роста, а один высокого роста и довольно-таки толстый (это был Залуцкий{173}). Я решил, что это именно те товарищи, которых я ждал, но прежде чем подойти к ним, я их осмотрел с ног до головы. Приезжие тоже обратили на меня внимание. Наконец я подошел к ним и спросил, какая улица им нужна. На мой вопрос я получил ответ, что это не мое дело. Тогда я спросил у них, не нужна ли им Цейцерштрассе (улица, на которой была явка и куда они должны были явиться). Кто-то из них мне ответил, что нет. Я решил все же не отставать и пошел вслед за ними. Между ними начался спор. Один говорил, что я шпик, другие высказывали предположение, что я пришел их встречать. Наконец ко мне подошел, кажется, Павел Догадов и начал со мной разговор. Мы быстро установили, что ищем друг друга, и я пошел с ними вместе к т. Загорскому, на квартире которого для них была приготовлена комната и все нужное для того, чтобы им не пришлось днем ходить по городу. Эти четыре товарища были делегатами на конференцию. Из них двое рабочих — Степан Онуфриев (обуховский рабочий) и Залуцкий были из Питера, Павел Догадов из Казани и Серебряков из Николаева{174}. Я сейчас же сообщил об их приезде Ильичу. В ответ получил от Ильича письмо, в котором он высказывал предположение, что московский делегат на конференцию наверно провалился, а без московского делегата не хотелось бы открывать конференцию, и поэтому Ильич просил, чтобы я послал кого-нибудь в Москву с тем, чтобы там попытаться произвести новые выборы. По получении этого письма я решил немедленно отправить в Москву Лазаря Зеликсона, находившегося тогда в Лейпциге, где он работал полировщиком по дереву. Тов. Лазарь согласился ехать, и 1 января 1912 г. (18 декабря 1911 г.) он выехал из Лейпцига в Москву. Спустя несколько дней после его отъезда я получил от Натана извещение, что через границу проехало два лица, что они прибыли на нашу условную явку, а затем отправился прямо в Париж. (Натан меня аккуратно извещал о переходе через границу потому, что платил за переход я, а не товарищи, переходившие границу; это мною было сделано во избежание грабежа, который практиковался на границах по отношению к нашей публике контрабандистами.) В этом же письме Натан мне писал, что к нему явился жандарм, им подкупленный, и сообщил, что ему, жандарму, поручено наблюдение за меблированными комнатами, куда заезжают лица, разыскивающие способ перехода через границы. Это оказался адрес нашей явки. Натан мне сообщил новый адрес и новый пароль и добавил, что если даже кто-либо приедет на старую явку, тоже ничего не случится, ибо жандарм никого не арестует. Арестов действительно не было. Оказалось, что в Париж проехали пропавший московский делегат Филипп — Голощекин и провокатор Матвей. Последний, очевидно, сообщил охранке явку на границе. Из письма Надежды Константиновны ко мне о «пропавшем» московском делегате т. Филиппе выяснилось, что за последним была слежка, вследствие чего он с трудом добрался до Двинска, где жила его сестра. У нее он встретился с Матвеем, который тоже собирался на конференцию, так как получил разрешение на поездку туда от Семена Шварца, к тому времени уже арестованного, очевидно, выданного тем же Матвеем. Сообщение Натана о провале явки, после того как я узнал, что через границу проехал Матвей, отправившийся на конференцию, ускорило посылку моей телеграммы об устранении Матвея, о которой я рассказывал выше.

От т. Лазаря я получил сообщение, что ему удалось собрать товарищей, работавших в московских легальных рабочих организациях, и что последние выбрали делегата на конференцию. Найти же нелегальную организацию из-за последних провалов ему, Лазарю, не удалось. Он передал делегату адреса, явки и пароли, после чего т. Лазарь был арестован, очевидно, не без участия самого делегата, ибо последним был не кто иной, как провокатор Малиновский.

О прибытии за границу Малиновского известила телеграмма, посланная им уже из Германии на адрес явки, куда он должен был заехать. В этой телеграмме он просил не открывать конференцию до его приезда.

После приезда первых четырех делегатов в Лейпциг приехал М. И. Гурвич (его кличка тоже была Матвей) как делегат от Виленской и двинской организаций партии. Наконец, в начале конференции, когда я уже был в Праге, мне сообщили из Лейпцига, что приехал еще делегат от нелегальных организаций Тулы — Аля (он же Жорж — Романов), оказавшийся провокатором. Романов не имел явки ко мне и потому заехал