Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - Александр Юльевич Бондаренко

В Вене я пока никуда не являлась. 24 или 25 я поеду вместе со своей матерью в провинцию (Мюрцшлаг [Вписано от руки и тут же, в отдельных скобках, стоит знак вопроса. – А. Б.]) на несколько дней, там я явлюсь для регистрации под своим собственным именем, укажу своё последнее местожительство – Вену, и дам адрес моей матери. 1 января 1936 г. я возвращусь в Вену, остановлюсь там в квартире моей бабушки, зарегистрируюсь там, указав на моё последнее местожительство в соответствующем провинциальном городе, откуда мы прибыли. В Вене я пробуду 4–6 недель, получу консультацию нескольких врачей и затем уеду по новому паспорту, обосновывая заграничную поездку состоянием здоровья. Когда я получу новый паспорт, я сообщу товарищу по телефону о времени моего отъезда в Париж таким образом: «Д-р Ганс принимает пациентов такого-то числа во столько-то времени (дата моего отъезда в Париж)». После этого наш товарищ сообщит в Москву. [Здесь сделана сноска на дополнение, напечатанное в конце текста. – А. Б.]

В Париже я остановлюсь в отеле «Рояль», Рю де Расфайн, 208–210. Там я подожду прихода парижского товарища, который должен произнести тот же пароль, как в Вене.

Если в отеле «Рояль» не будет комнаты, я пойду в отель на той же улице, но сообщу в «Рояле», где я живу, и что там я заказала себе комнату.

Парижский товарищ передаст мне деньги и, возможно, некоторые указания о моей дальнейшей поездке по стране.

Связь со «Стефаном»

Из Вены, если всё будет благополучно, я напишу «Пфейлю» (адрес в Лондоне мне известен) понятное письмо. Цель письма – это уведомление «Стефана» о примерной дате моего отъезда в Париж.

«Сильвия».

[Сноска.] В случае, если получение документов в Вене будет связано с большими трудностями, то эти документы будут направлены в провинцию.

Вскоре Дейч получил письмо из Центра, датированное 4 января 1936 года: «Финни едет к Вам, она уже в Вене. Думаем, что Вам это уже известно».

Что было дальше, как и где произошла их встреча – этого мы не знаем, рапорт о прибытии «Сильвии» в Лондон до нас не дошёл, хотя явно, что таковой и был, если уж она рапортовалась из Вены, с полпути… Вполне возможно, что кружной её путь с остановками был настолько долгим, что когда «Стефан» весной сам приезжал во Францию, то он и забрал свою супругу из Парижа, тем более что они были официально женаты даже по своим подлинным австрийским документам, по которым жили в Европе.

Не исключено также, что и в Париж он приехал не прямиком через Ла-Манш, не из Лондона, а кружным путём, через столицы разных стран. В документах Арнольда Дейча хранится письмо, датированное 14 февраля 1936 года: «Мой паспорт истекает сроком 8 апреля. Я не хочу его продлить в Лондоне. Имеются две другие возможности: поеду на 2–3 недели в Швейцарию и начну там учиться, например в Женеве. Я поеду в Вену. Я думаю, что это не будет сопряжено ни с какими затруднениями, т. к. и у “Сильвии” не было никаких затруднений. Пожалуйста, дайте мне как можно скорее ответ, что мне следует предпринять».

В общем, где и как путешествовал тогда «Стефан» – мы не знаем, когда и как он встретился с «Сильвией» – понятия не имеем, но зато нам доподлинно известно, что в апреле 1936 года «Стефан» был в Париже, где «Дуче» познакомил его с «Манном». Разумеется, что «Дуче» – это не Бенито Муссолини, главарь итальянских фашистов, а человек, гораздо более приличный – Сергей Михайлович Шпигельглас, майор государственной безопасности, личность легендарная.

«В органах госбезопасности – с 1918 года. Работал в Особом отделе ВЧК и КРО ГПУ. По линии Особого отдела выполнял специальные задания в Двинске, Орше, Минске и в ряде других городов. С 1922 года – сотрудник Иностранного отдела. Владел французским, немецким и польским языками. До 1926 года находился в Монголии, с территории которой вёл активную агентурную работу по Китаю и Японии. Затем находился на нелегальной работе во Франции. С октября 1936 года являлся заместителем начальника внешней разведки. Выезжал для выполнения специальных заданий в командировки в Германию, Испанию и Китай. С февраля по июнь 1938 года исполнял обязанности руководителя советской внешней разведки…»[224] Дальнейшая судьба его нам уже известна.

«Манн», с которым нелегал «Дуче» познакомил «Стефана», нам уже знаком – это Теодор Малли, новый резидент в Лондоне, направленный сюда специально для того, чтобы взять на себя руководство «Кембриджской группой». Не нужно только решать, что это был знак недоверия Дейчу – «Стефан» прежде всего был вербовщик, и хотя он также работал с агентурой, но в Центре понимали, что главной его задачей всё-таки был «подбор кадров», с которыми, по возможности, будут работать другие. Вот только вся беда заключалась в том, что, как мы уже увидели, порой он оставался в резидентуре один, по какой причине ему приходилось иметь на связи добрых два десятка агентов. Да тут ещё и другие дела были… Вот, к примеру, что впоследствии писал Дейч в одном из своих докладов: «В июле 1936 года я познакомил нашего работника Белова, находящегося сейчас в Москве, с одним австрийским товарищем в Париже, который дал нам возможности переброски людей нелегально в Англию, на товарных пароходах, идущих из Антверпена. В своё время я послал домой все подробности этого дела, с явками, паролями и т. д.».

Возвратимся, однако, к новому резиденту. «Малли являлся ещё одним представителем “великих нелегалов”… Орлов, который к тому времени осуществлял контроль за Кембриджской группой из штаб-квартиры на Лубянке, был уверен в том, что Малли в высшей степени пригоден для того, чтобы довести начатую им работу с Филби и его товарищами до успешного завершения. Он хорошо знал Малли… которого называл “первоклассным офицером разведки НКВД”. Он с любовью описывал своего друга как человека с волевым, мужественным лицом и большими детскими голубыми глазами. Высокая статная фигура Малли и располагающая внешность усиливали его природное обаяние. Малли выработал в себе некоторый космополитизм мышления, что производило неотразимое впечатление на Филби и его кембриджских друзей, которые “его боготворили”»[225].

Теперь, с приездом «Манна», «Стефану» становилось несколько легче, и он успешно выполнял свою основную работу – вербовщика, делая это, что называется, с «закрытым забралом». Люди, находившиеся у него на связи, хотя и относились к нему с большим уважением (впрочем, если ты человека не уважаешь, о каких конспиративных отношениях с ним может идти речь?), но ничего о нём практически не знали.

«Антони Блант утверждал, что его завербовал некто, кого он называл “Отто”, и что это было сделано “с подачи Бёрджеса”. Настоящего имени – говорит Блант – он не знает. В ответах на вопрос журналистов он так описал своего “искусителя”: невысокого роста, с короткой шеей, с зачёсанными