Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - Александр Юльевич Бондаренко

а восточноевропейские государства любезно обеспечат вермахту беспрепятственный проход к советским границам. Блажен, кто верует! Но нам-то давно уже известно, что Вторая мировая война пошла по совершенно иному сценарию, а совсем не так, как предполагал кто-либо из лондонских друзей «Тысячелетнего рейха».

Но пока что всё представлялось довольно благостным, так что у «Сынка» завязались весьма плотные и долгосрочные, по тому стремительному времени, контакты с «германскими товарищами». «Филби стал часто ездить в Берлин – примерно раз в месяц на неделю. Будучи представлен Риббентропу, ещё когда тот был послом в Лондоне, он продолжал встречаться с ним и его сотрудниками и в Германии. Завязались, естественно, и контакты с геббельсовским министерством пропаганды.

Весьма продуктивная и полезная в разведывательном отношении эта работа была особенно тяжела для Кима Филби психологически. Он оказался среди тех, кого ненавидел, и из-за ненависти к которым, собственно, принял решение сотрудничать с советской разведкой»[231].

Это очень непросто – пребывать среди тех, кого ты ненавидишь, не выказывая этого. Более того, стараться сделать так, чтобы они сами тебя искренне полюбили. В известном романе Вадима Кожевникова резидент говорит молодому разведчику, тому самому Иоганну Вайсу – Александру Белову: «Что бы ни было – вживаться. Самому с себя содрать шкуру, вывернуть наизнанку, снова напялить и улыбаться. Такая работа». (Кстати, видимо, совсем не случайно главного героя романа зовут Александром Беловым, сокращённо – «А. Бел.». Когда вышла эта книга, подобное сочетание было у всех на слуху.)

И эту работу пришлось исполнять молодому английскому аристократу Киму Филби, горячему стороннику коммунистического выбора. «Мы договорились с Отто, что я не буду строить из себя попутчика нацистов, мне вряд ли удалось бы убедительно сыграть эту роль. Перед немцами я решил выступить как англичанин, убеждённый в том, что достижение взаимопонимания с Германией, включая определённые уступки ей, служит долгосрочным интересам Британии»[232]. Обратим внимание: «мы договорились с Отто». То есть «Стефан» определял линию поведения агента и, соответственно, нёс ответственность за его легализацию в немецкой – точнее говоря, в немецко-фашистской – среде, весьма отличной от той, что была в Англии, где коммунисты, как мы помним, являлись парламентской партией. К тому же среди контактов Кима в рейхе, впрочем как и в германском посольстве в Лондоне, явно были представители многочисленных гитлеровских спецслужб, а они были очень даже квалифицированными специалистами. Так что реально Дейч отвечал и за жизнь Филби – пойди что не так, он мог из Германии и не вернуться. Мало ли что случается? Следовало учитывать любую мелочь.

Ким Филби вспоминал:

Прошло несколько недель и [издатель журнала] Тэлбот решил, что мне лучше отправиться вместе с ним в Германию. Когда я доложил об этом Отто, тот окинул критическим взглядом мою одежду:

– Для Англии она ещё может сойти, – заявил он, – но в Берлине к внешнему виду относятся более придирчиво.

Поэтому мы завершили нашу встречу в магазине “Остин Рид”. Увидев меня выходящим из примерочной в синем костюме, светло-сером плаще и чёрной фетровой шляпе, Отто энергично хлопнул себя по бедру. По его заключению, я выглядел безупречным дипломатом[233].

О последующей работе Кима Филби мы говорить не будем – пока что достаточно.

А ведь до очередной мировой войны оставалось всего три года, а до начала локальной войны в Европе – так и вообще совсем чуть-чуть. 18 июля 1936 года в эфире радиостанции марокканского города Сеута прозвучала совершенно безобидная фраза: «Над всей Испанией безоблачное небо». Кажется, подобному сообщению можно только радоваться, однако на самом деле это был сигнал к началу вооружённого мятежа. Вдаваться в подробности не будем, ограничимся лишь краткой, самой необходимой информацией. Изначально силы мятежников и сторонников Республики оказались примерно равны и всё как бы застопорилось. Известно ведь, что государственные перевороты должны осуществляться молниеносно, а если так не получается, то эти мятежи подавляют. Недаром же Джон Харингтон[234], английский поэт XVI–XVII веков, писал:

Мятеж не может кончиться удачей —

В противном случае его зовут иначе.

Сознавая это, ставший во главе мятежа генерал Франко уже 22 июля обратился за военной помощью к нацистской Германии и фашистской Италии; тогда же республиканское правительство Испании обратилось к правительству Французской республики. Но то ли французы вспомнили давнее национальное оскорбление, когда войска Наполеона были разбиты на Пиренейском полуострове, то ли, зная, что Германия, их агрессивный сосед, будет помогать франкистам, и не желая с ней ссориться (при этом можно считать, что позор Франко-прусской войны был перекрыт победой в Первой мировой), – в общем, как бы то ни было, Франция объявила о своём нейтралитете и даже отказалась пропускать через свою территорию в Испанию боевую технику и вооружение.

Зато германский фюрер и итальянский дуче активно поддержали провозглашённого испанского каудильо Франко: на Пиренеи буквально сразу стали прибывать самолёты – бомбардировщики и транспортники, и это было только начало.

А вот СССР пришёл на помощь испанскому народу – Испанской Республике. «В соответствии с межгосударственным соглашением Советский Союз взял на себя обязательство не только оказывать правительству Испании военную и военно-техническую помощь, но и направлять своих специалистов для работы “в качестве советников в высших штабах республиканской армии и в других учреждениях”. Под последними обе стороны подразумевали прежде всего органы безопасности. В сентябре 1936 года с санкции Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР во исполнение официальной просьбы испанской стороны Народный комиссариат внутренних дел СССР учредил своё представительство при МВД Испании, которое в служебной переписке именовалось как резидентура. Этот орган возглавил Александр Михайлович Орлов…

Главной обязанностью резидентуры, действовавшей под прикрытием советского полпредства, было обеспечение руководства СССР разведывательной и контрразведывательной информацией по всему спектру испанских проблем»[235].

«Руководство СССР с момента начала мятежа не имело достоверной информации о положении в Испании. Вероятно, именно этот фактор явился причиной того, что 20 июля 1936 г. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает решение направить руководителем аппарата НКВД в Испании А.М. Орлова»[236].

И кто бы тогда мог полагать, что это назначение – точнее, последующие события, непосредственно с ним связанные, поставят крест на карьере Арнольда Дейча как нелегального разведчика! Это не предположение, но официальная формулировка – несколько другими словами, разумеется.

В Испании «Стефан» не был, но теперь многое в его работе оказалось связано с этой страной – в частности, там, по тем или иным причинам, бывали люди, которых Дейч привлёк к работе на советскую разведку. Эффективность этих поездок была, разумеется, различной.

Вот, например, «Нелли», личность достаточно оригинальная, с которой «Гот» познакомил «Стефана» в середине 1936 года. В своём меморандуме «Начало работы…» Арнольд характеризует её так: