Дорогой мужества - Д. Хренков

года. В графе «Изложение личного боевого подвига или заслуг» скупо написано: 　

«В наступательных боях 18–19 августа под деревней Суборовка, когда выбыли из строя командир батальона и его заместитель, Рымар принял командование батальоном на себя. Противник переходил неоднократно в контратаки, поддерживаемые танками, но под умелым командованием Рымара они были успешно отбиты… Уничтожено до 150 гитлеровцев, подбито два танка. Когда батальон был окружен немецкими автоматчиками, Рымар организовал стойкую оборону и вывел из окружения личный состав без потерь. Когда гитлеровцы атаковали штаб батальона, он с семью солдатами отразил атаку…»　

Под стать Рымару были и бойцы батальона. На красноармейца Пахомова напали четыре фашиста. Двух из них он выстрелом уложил наповал, но и сам был ранен. Истекая кровью, Пахомов бросился в рукопашную схватку и уничтожил гитлеровцев. Старшина Коваленко заметил прятавшихся за углом хаты вражеских пулеметчиков: фашисты поджидали наступавших по огородам бойцов, чтобы расстрелять их в упор. Старшина по-пластунски подобрался к хате с противоположной стороны и… овладел пулеметом.　

За сражение под Суборовкой Рымар был награжден первым орденом Красного Знамени. Докладывая командарму об этом многодневном бое, командир дивизии сказал о своем решении назначить Тараса комбатом.　

— Уж больно молод твой герой, — заметил командующий, — но бесспорно — талант…　

Март 1944 года дивизия генерала Карапетяна встретила в лесах между Невелем и Пустошкой. Еще стыли по утрам на полях и дорогах лужи, в оврагах лежали толстые пласты снега, но в полдни под ногами солдат уже хлюпала густая грязь.　

Батальон Рымара стоял в резерве. А соседи справа топтались у высоты 169,8. Ох уж эта высота! Сколько у ее подножья полегло советских воинов! Она господствовала над полями, болотистыми низинами и перелесками. Более чем на десять километров просматривали с нее гитлеровцы все окрест. Обороняли высоту матерые, прошедшие огонь и воду фашистские войска. Соединение, противостоявшее здесь дивизии Карапетяна, было награждено Гитлером «за жестокую оборону» железным крестом.　

Солдаты Рымара отдыхали. Днем чистились, мылись, несли караульную службу. А по ночам в березовой роще плясали огни костров. Бойцы часами могли сидеть около них, вести неторопливый разговор о прожитой жизни, мечтать вслух о возвращении домой.　

Тарас любил эти ночи. Ухали вдалеке орудия. Где-то рядом строчил пулемет, а в долине речки за которой стеной стоял невысокий, но густой-густой ельник, плыла песня. Рымар часто появлялся у костров, подходил всегда незаметно, садился с солдатами рядом. У него был сильный, мелодичный голос. Когда он звучал в хоре, солдаты радовались: комбат разделял с ними не только трудности боя, но и грусть по родным　

Иногда Тарас запевал, и тогда над русской рекой звенело и крепло:　

Ой, Днепро, Днепро, ты широк, могуч,　

Над тобой летят журавли…　

— Тоскует Тарас Степанович, — уважительно говорили у костра пожилые солдаты, у которых сыновья были старше их комбата.　

А Тарас в те дни действительно тосковал. Он не имел никаких вестей об отце и любимой сестренке Жене, которую вспоминал особенно часто. Это она принесла ему, двенадцатилетнему пареньку, в укромный уголок на чердак книжку «Приключении капитана Гаттераса». С тех пор Тарас пристрастился к чтению. Это Женя, умная, чуткая Женя, прочла его первое стихотворение, посвященное памяти горячо любимой матери, стихи о Красной Армии, о Павлике Морозове…　

Не знал Тарас, что дома его давно похоронили: в село Черна через неделю после отправки добровольцев на фронт пришло сообщение: «Колонну разбомбили, почти никто не уцелел». Не знал он и того, что девять месяцев томился в застенках гестапо его отец: кто- то донес фашистам, что у него сын и дочь в Красной Армии…　

Как-то ночью бродил Рымар в прифронтовом лесу, а когда растаяли утренние сумерки, пришел к командиру дивизии.　

— Разрешите мне, товарищ генерал, атаковать завтра высоту. Мы ее возьмем, честное слово, возьмем! Только условие: не переносите огня с первой линии траншей в глубину до тех пор, пока не увидите моего сигнала.　

Сутки ушли на подготовку. Рымар инструктировал командиров рот и взводов, лично проверял снаряжение и оружие, выступил на партийном собрании, побывал у артиллеристов, которых назначил генерал вести артогонь по высоте. Когда многим казалось, что приготовления к бою уже закончены, Рымар отдавал новые распоряжения, удивляя всех своей предусмотрительностью. Чувствовалась в нем какая-то внутренняя, сдержанная сила. Она подчиняла людей, вселяла уверенность в победу.　

2 марта 1944 года батальон Рымара взял высоту. И добыл он эту большую победу малой кровью.　

Комсорг 608-го стрелкового полка Иван Яковлевич Глыгало (ныне подполковник, партийный работник одной из частей Ленинградского военного округа) вспоминает:　

«Рассвет наступил в то утро как-то особенно быстро, по-гвардейски, точно торопил бойцов… Пушки наши заговорили рано. Били долго. Рымар повел батальон на высоту за несколько минут дол окончания артподготовки.

Обычно с началом ее фашисты перемещались во вторую линию траншей. Когда огонь переносился в глубину, они возвращались. Вернулись и на этот раз. Только сегодня их ожидал здесь сюрприз в виде солдат Рымара. Они встретили хозяев траншей огнем в упор и погнали без остановки, пока не сбросили вниз. Над высотой, точно капля драгоценной крови, заалел красный стяг… До поздней ночи взбешенные гитлеровцы контратаковали высоту, но рымаровцы отбили все их атаки».

В донесении об этом бое командир полка подполковник Гига особо отмечал умелые действия Капитана Рымара как военачальника. Рымар был награжден орденом Александра Невского.

НА ПРОРЫВ «ПАНТЕРЫ»　

Шоссе Киев — Ленинград. Вправо и влево от него убегают вдаль сотни проселочных дорог. Они пробиваются сквозь лесные чащобы, налетают на косогоры с медноствольными корабельными соснами, огибают тонкие болотистые низины. Сюда, в трудные дли наступательных боев места, в район реки Великой, пробилась летом 1944 года 1-я ударная армия, и составе которой действовал батальон Рымара.　

Здесь у врага был заранее создан оборонительный пояс «Пантера». На десятки километров протянулись мощные инженерные сооружения, состоявшие из системы траншей, дотов, дзотов, железобетонных убежищ. Особенно укреплены были Псков и берега реки Великой около города Острова.　

Однако советские войска после упорной подготовки двинулись в наступление и 12 июня, прорвав оборону фашистов, овладели поселком Идрица. Через два дня была освобождена Опочка, а затем форсирована Великая южнее Острова.　

На пути наступавших войск в развалинах лежали города и села. Оккупанты по приказу Линдемана, Ферча, Хойзингера и других нацистских генералов уничтожили все, что можно было уничтожить. Оставались лишь дымные пепелища.　

Советские воины рвались в бой. Пепел сожженных деревень, кровь тысяч замученных жертв звали к отмщению. У Тараса Рымара в те дни была большая радость: из освобожденного родного