Буры против англосаксов. Воспоминания Президента Южно-Африканской Республики - Пауль Крюгер

«В настоящий момент обстоятельства делают невозможным дальнейшее выполнение Его Превосходительством президентом своих функций. В то же время, исполнительный совет убежден в том, что Его Превосходительство президент все еще способен оказать бесценные услуги стране и народу. Поэтому исполнительный совет настоящим решает предоставить Его Превосходительству шестимесячный отпуск, чтобы отправиться в Европу и способствовать нашему делу. Его должность, в соответствии с законом, будет исполнять господин С. В. Бургер.

С. В. Бургер, вице-президент.

Ф. У. Рейц, государственный секретарь.

Нелспрёйт.

10 сентября 1900 года»

Отъезд из Претории был для меня тяжким ударом. Сейчас же я испытывал двойную горечь, ведь мне предстояло при столь печальных обстоятельствах покинуть страну, которой я посвятил всю свою жизнь. Я видел, как она кишит врагами, которые в своем высокомерии уже объявили, что война окончена, и лишь партизаны продолжают свои «вредительские действия». Я должен был попрощаться с людьми, которые были рядом со мной в течение стольких лет, оставить страну и свой народ, мою седовласую супругу, моих детей, друзей и воинов, которые ныне стекались на север республики, чтобы возобновить борьбу. Но у меня не было выбора. Я должен был либо принять это решение, либо позволить врагу пленить меня. Я утешался лишь тем, что оставлял правительство в руках таких достойных людей, как Схалк Бургер, Рейц, Луис Бота и де ла Рей. Я знал, что благородный президент Стейн окажет им необходимую поддержку. Вечером 10 сентября мы простились, и я вместе с сопровождающим, которого исполнительный совет предоставил мне для охраны, покинули Нелспрёйт.

Я начал свое долгое паломничество в Европу, путешествие, результат которого никто не мог предвидеть. Я ехал в отдельном вагоне, предоставленном мне управляющим Нидерландской железнодорожной компании. В Гекторспрёйте я остановился на несколько часов, чтобы встретиться с президентом Стейном и еще несколькими друзьями, которые специально приехали, чтобы проститься со мной. Затем я продолжил свой путь в Лоренсу-Маркиш. Мы миновали Коматипорт, последнюю станцию в республике, и пограничную станцию Ресано Гарси, где директор португальской железной дороги взял на себя ответственность за дальнейшую поездку.

В Лоренсу-Маркише поезд не остановился на вокзале, а перешел на запасный путь. Здесь мы дождались, пока не стемнеет, а затем я смог беспрепятственно добраться до дома нашего генерального консула Потта. Моим намерением было оставаться там до тех пор, пока я не смогу отправиться в Европу на борту парохода «Герцог», который принадлежал Германской восточно-африканской линии.

Однако на следующий день явился португальский губернатор с известием, что ему поручено препроводить меня в свой дом в качестве гостя правительства Португалии. Видя мои колебания, губернатор произнес, что если я откажусь, он будет вынужден применить силу. Эта акция португальских властей, несомненно, была проведена под давлением англичан. Португальский губернатор управлял в заливе Делагоа лишь юридически, подлинная же власть находилась в руках у британского консула.

Губернатор Макаду[141], который, очевидно, выполнял это поручение не по своей воле, относился ко мне с большой добротой. При этом он не позволял мне выходить из дома без сопровождения. Ни один из моих спутников, которые были расквартированы в доме губернатора, также не мог выйти в город без эскорта, но даже и в этом случае им не разрешалось вступать в беседу с кем-либо. Поначалу двум моим сопровождающим, а также нескольким друзьям, было позволено навещать меня, но это тоже очень скоро было запрещено (как нам сообщили, по ходатайству британского консула). Эта ситуация продолжалась несколько недель. В течение всего этого времени я был фактически узником в доме губернатора. Здесь же я встретил свой семьдесят пятый день рождения. Мне даже не дали возможность получить поздравления от бюргеров, которые съехались в город. Они были вынуждены кричать свои приветствия с улицы.

Первым лучом света, который прорвался в эту скорбную ночь, стало предложение королевы Нидерландов[142] доставить меня в Европу на военном корабле, что было с восторгом встречено всей бурской нацией. Теперь, по крайней мере, вся неопределенность была устранена, и я смог продолжить свое путешествие. Поскольку корабль все еще находился на некотором расстоянии от залива Делагоа, я не мог подняться на трап до 21 октября. Наконец, капитан и офицеры корабля «Гельдерланд» с дружеской любовью приветствовали меня на борту. Пополнив запасы угля, корабль вышел из залива Делагоа и утром пятого дня благополучно прибыл в Дар-эс-Салам[143].

Поначалу я — впервые в жизни — немного страдал от морской болезни, но вскоре я смог снова закурить свою трубку, что было доказательством того, что я выздоровел. В Дар-эс-Саламе на борт поднялись официальные представители Германии. Они пригласили меня на обед, который они хотели дать в мою честь. Однако я попросил их освободить меня от этого приглашения из-за печальных событий в моей стране. То же самое произошло в Джибути, куда мы прибыли 2 ноября. Отсюда наш путь продолжился через Суэц.

Каждый корабль, который проходил мимо «Гельдерланда», отдавал салют, а пассажиры на борту приветствовали меня. Одно французское судно даже изменило для этого свой курс. Единственным исключением были английские корабли, пять из которых мы повстречали близ Сардинии. Из Суэца мы отправились в Порт-Саид, где была сделана остановка для пополнения запасов угля, а затем в Марсель. Этот участок пути был чрезвычайно неприятен. Меня постоянно атаковали корреспонденты в бесплодных попытках взять у меня интервью. К тому же начался шторм. Волны захлестывали корабль, и из-за качки моя болезнь вернулась.

В конце рейса капитан «Гельдерланда» пригласил меня и моих спутников на торжественный ужин. Салон был украшен голландскими цветами и знаменем Трансвааля, тем самым флагом, который прислали мне американские школьники из Филадельфии. Вследствие плохой погоды мы задержались и прибыли в гавань Марселя 22 ноября.

За несколько дней до нашего приезда члены южноафриканской делегации, а также доктор Лейдс и некоторые другие джентльмены, за исключением заболевшего Вольмаранса, направились в Марсель, чтобы встретить меня. Профессор Хамель из Гронингенского университета любезно помогал им в качестве переводчика. С палубы военного корабля, на которую поднялись члены депутации, была видна огромная масса людей, которые приветствовали меня, размахивая платками. Пароходы, стоявшие на якоре в гавани, также были заполнены ликующими горожанами.

Я сошел на берег, сердечно поблагодарив капитана корабля и его офицеров за доброту и внимание, которые они мне оказали. Я все еще храню приятные воспоминания о моем путешествии на «Гельдерланде». Тысячи людей выкрикивали восторженные слова. Вышедший мне навстречу президент недавно созданного здесь Комитета за независимость буров выразил чувства всех марсельцев, сказав, что тот энтузиазм, который я могу наблюдать, говорит больше, чем любые выражения. Я ответил, что с благодарностью принимаю эти приветствия. Однако, учитывая трагедию моей страны, я отказался от посещения праздничного обеда.

— Война в Южной Африке, — сказал я, — превзошла пределы варварства. Всю свою жизнь я боролся со многими варварскими племенами кафров, но они