Миры Пон Джун-хо. Культовый режиссер и его работы - Дон-чжин Ли

кормить те, кто чуть менее голоден. Здесь важно не то, как перераспределить богатства, а то, как обеспечить бедным право на выживание.

Движущая сила «Вторжения динозавра» – не управляемая властью система и не концепция семейственности. Вывод о разочаровании Кан-ду в первой сцене мы можем сделать из цвета его волос в эпилоге. В этом фильме смысл желтого цвета противоположен его смыслу в фильме «Лающие собаки никогда не кусают». Желтый – метафора системы власти – проявляется и в химикате Agent Yellow, и в желтых защитных костюмах представителей государственной машины. В начале фильма у Кан-ду, безропотно следовавшего за законами, волосы покрашены в желтый цвет, также он носит маску с желтыми ремешками. Однако, когда он совершает побег от системы и начинает самостоятельно искать пути выживания, его карантинный костюм, в отличие от представителей системы, не желтый. Когда их фургон останавливают на проверку, Кан-ду поспешно прячет свои желтые волосы под капюшоном. И, наконец, в эпилоге он возвращается к своему натуральному черному цвету волос.

Что же насчет концепции семейственности? В этом фильме надежда появляется только с полным разрушением семьи. Хи-бон, который больше, чем кто-либо, настаивал на семейных ценностях, погибает в результате нелепой случайности и раньше всех выбывает из сюжетной линии. Удивительно, что в этой семье, где жена Хи-бона и жена Кан-ду не упоминаются, не идет речи о материнстве.

Изначально у семьи Кан-ду не было цели уничтожить монстра. Для них неважно, какой ущерб чудовище нанесло государству или является ли он носителем вируса. Их единственная цель – вернуть пропавшего члена семьи, Хён-со. Парадоксально, что именно монстр собрал всю семью – тетю Нам-чжу (Пэ Ду-на), дядю Нам-иля (Пак Хэ-иль) – в общем зале прощания.

Но вскоре после того, как семья собирается, они оказываются под карантином системы. После удачного побега все члены семьи расходятся, и собираются вновь вместе лишь в самый последний момент, чтобы общими усилиями уничтожить чудовище. Но, убив монстра, они не достигли своей главной цели – спасения Хён-со. В процессе этой борьбы они потеряли не только дочь Кан-ду, Хён-со, но и своего отца, Хи-бона. Так три поколения семьи Кан-ду оказались полностью уничтожены.

В этом фильме в том месте, где разрушается семья, со временем возникает смутная надежда. Кан-ду, став защитником Се-чжу, наиболее уязвимого члена общества, потерпел поражение в сохранении семьи, но реализовался в сообществе. Оно представлено добровольным гражданским объединением бедняков и обделенных, у которых нет ничего общего с власть имущими. Здесь нет места традиционной семейственности. Вместо этого – солидарность между слабыми, выходящая за рамки кровных уз. Во «Вторжении динозавра» тонкий луч света надежды виден далеко за пределами семейных отношений.

В эпилоге «Вторжения динозавра» Кан-ду, сидящий в ларьке, вглядывается в темноту снаружи, а затем, почувствовав чье-то присутствие, хватается за винтовку. Но когда ничего особенного не происходит, он опускает оружие и начинает готовить ужин. Для него не важен страх перед чудовищем, которое может появиться, а может и нет. И тем более не важен вирус внутри этого монстра.

Се-чжу – голодный ребенок, и именно поэтому у него есть право. В одном эпизоде Се-чжу последовательно называет все блюда, которые хочет съесть, но в итоге ему достается лишь кусок сосиски, который протягивает ему старший брат. Поэтому сейчас для Кан-ду важнее всего на свете разбудить и накормить спящего ребенка. Имя «Се-чжу» звучит как «властелин мира»[170]. Возможно, именно они – его хозяева.

Пон Джун-хо совершенно не доверяет громким и пафосным заявлениям масштабной системы. Его источник маленькой и хрупкой надежды – в простоте и юморе, присущих самым скромным и обычным местам для жизни. Мир, навстречу которому он открывает свое сердце, – это место, где заботятся не о собственных детях, но о чужих. Это место, где даже самый слабый готов накормить еще более слабого, того, кто находится в еще более беззащитном положении.

Март 2020

Глава 6

Воспоминания об убийстве

Место, куда направлен последний взгляд. Воспоминания об убийстве

В «Воспоминаниях об убийстве» режиссера Пон Джун-хо детектив Пак Ду-ман (Сон Кан-хо), расследующий серийные убийства в Хвасоне, абсолютно уверен в своей интуиции. Когда в поле находят тело первой жертвы, он вклеивает в тетрадь фотографии подозреваемых, утверждая, что у него есть чутье на преступника. Возможность определить, является ли человек преступником, взглянув на него, во-первых, подразумевает, что истина в принципе может быть определена, а во-вторых, что она объективно существует. Видимое зло находится снаружи, в то время как детектив – апостол истины, который, используя внутреннюю проницательность, может определить сущность зла.

Ключевой момент методики расследования Ду-мана – его требование «Смотри мне в глаза!» – после чего он начинает пристально вглядываться в лицо подозреваемого. Допрашивая Бэк Кван-хо (Пак Но-щик), он говорит то же самое, взяв его за подбородок и глядя ему в лицо. Схватив второго подозреваемого, Чо Бён-суна (Рю Тхэ-хо), который в это время был в маске, за шею, он приказывает ему то же самое. «Взглянув, я пойму». Даже вопреки тому, что Чо Бён-сун слыл в деревне добрым и преданным мужем. Просто он скрывал свою истинную сущность. Ведь «мои глаза не проведешь».

Бывший начальник отдела уголовных расследований (Пён Хи-бон) предлагает самоуверенному Ду-ману загадку. «За столом сидят двое – насильник и старший брат жертвы – и пишут показания. Угадай, кто из них насильник». В представленном с точки зрения Ду-мана кадре оказываются двое мужчин, у обоих на лицах ссадины. Однако фильм так и не раскрывает, угадал в конечном итоге Ду-ман или нет и кто из них был насильником. Даже в финальных титрах имена двух актеров идут одной строкой как «насильник и брат жертвы».

Однако, в отличие от своего чутья, Ду-ман никогда не угадывал с первого взгляда. Ни Пэк Кван-хо, ни Чо Бён-сун не были преступниками. Со Тхэ-юн (Ким Сан-кён), которого Ду-ман случайно избивает при первой встрече, даже говорит с издевкой: «Как полицейский не может отличить нормальных людей от преступников?»

Есть один любопытный момент, связанный с Тхэ-юном. По ходу сюжета тот регулярно ассоциируется с образом насильника. Когда он, следователь из Сеула, приезжает в Хвасон, женщина, идущая впереди него, ошибочно принимает его за насильника. Ду-ман, проезжающий в это время мимо на машине, также безоговорочно принимает его за злоумышленника и кричит: «По-твоему, это царство изнасилований?» Затем он ударяет его ногами и, сбив с ног, надевает на него наручники.

Еще один случай происходит после убийства четвертой жертвы в дождливую ночь, когда она с зонтом идет встречать мужа. Ду-ман и его коллега Чо Ён-гу (Ким Рве-ха) направляются к могиле, где обнаружено тело, и, услышав чьи-то шаги,