Лидия Чуковская - Дневник – большое подспорье…

Это чистая правда: я не только не посылала свое письмо на Запад, но и специально не хотела, чтобы оно попало туда. Но откуда это может быть известно – вот вопрос?

26/1. Арестован Алик Гинзбург.

И – раньше, чем он – какие-то его друзья…

Когда, когда, когда из нашего быта уйдет это слово?

4/II 67. Живет Толя. Приходит он поздно, когда я уже сплю – видимся только утром, когда я мечусь, мою посуду, пью чай. Человек он безусловно внутренне значительный и литератор насквозь; интересный, со своим путем и миром; мужского типа – сильный, повелительный.

И еще странная радость: в № 12 «Нового Мира» напечатан лестный отзыв Белкина обо мне[280]. Очень смешно – какой беспорядок!

7/II 67. Не сплю – Люша с другими разгребает пожарище, а там «все стены пропитаны ядом» – не в блоковском, а в буквальном смысле[281]. Стены не сгорели и в них – разнообразные ядовитые пары. Кругом разлита ртуть.

Сегодня уезжает Толя.

Несколько раз мы с ним забалтывались до нарушения моего режима, и мне потом жестоко приходилось за это платить. Кроме того, меня мучило то, что нет Маруси – и в квартире грязь и полуголод – при госте это особенно неприятно. А все-таки я рада, что человека этого рассмотрела поглубже. Он – стоящий. Понимает стихи, думает о поэзии интересно. При этом где-то в глубине добр. И где-то в глубине – циник. Высокомерен, раним, обидчив. Жил здесь очень интенсивной жизнью – с утра до ночи в делах, встречах, выставках, приятелях, выпивках. Что-то в «Пионер», что-то в «Знамя». Сил много, хотя больной. Я прикидываю на свои 30 лет: такая я была? Я была более поглощена нашей работой, меньше – всем другим.

Об АА с ним интереснее говорить, чем с кем-нибудь. Помнит очень точно.

5/III 67. Сегодня годовщина смерти АА.

Панихида у Всех Скорбящих, потом все у Нины [Ольшевской]. И я звана. Но я не пойду – сердце, как акробат, выделывает бог знает что.

Вчера – год назад – она была еще жива, она, огромная память России. А еще сутки и ее нет. Как это можно постичь?

11/III – 14/III. Цель, для которой нужны слишком сложные, хитроумные или гнусные средства – цель дурная, хотя бы в том смысле, что она несвоевременная, придуманная, абстрактная, не органическая. И она уж сама неизбежно диктует дурные средства.

Если цель своевременна – она естественно вытекает из всего предыдущего и потому понятна большинству передовых людей и уже тем самым может быть осуществлена без гнусных средств. Она осуществляема с помощью труда слова, проповеди и – если она своевременна – очень малым количеством выстрелов.

Если для осуществления цели надо применять дурные средства – следует задуматься, верно ли выбрана цель.

– А как же пророки? Они всегда ставят цели далеко-далеко впереди.

– Да, конечно. На то они и пророки. Но они и не говорят, что цель, ставящаяся ими, достижима сейчас, сегодня, завтра или послезавтра. И вместе с целью они всегда показывают и путь (своею жизнью) – и притом – благой. Путь труда, самоотверженья; долгий путь труда – над собой и другими.

Главное дело культурного человека – есть изощрение культуры, завоевание новой ее высоты, и расширение ее, охват ею всех людей.

Строить можно только на пустом месте, земля же место не пустое. На земле, где протекает история и культура, можно только выращивать но нельзя строить, что вздумается. Растить же можно только то, что земля родит, только из существующих, прорастающих здесь семян. Строить тоже, пожалуй, можно, если есть кирпичи – но если их нет, если ты выдумал свою постройку при отсутствии для нее материалов и сделал ее обязательной для всех – жди крови и притом большой, жди потоков крови. Воздушные замки, возводимые в неподходящих местах, вещь не безопасная.

Главный строитель будущего – как всегда и везде – интеллигент.

Понимание только искусства еще не создает интеллигента. Понимание только этики, да еще в разжиженном ее виде – тоже нет. (Это – тип пресной сельской учительницы, которая к тому же, легко соблазняется самой дешевой «политикой»). Только сочетание, сплав – создают человека нового типа (существовавшего в России некогда). Может быть в других странах он водится и сейчас, а у нас он имел и имеет великолепных представителей, но редок.

Главная цель труда интеллигенции – настоящей, не липовой – всегда, ныне и присно и вовеки! – работа в своей отрасли и уничтожение пропасти между ею и не ею, той пропасти, в которую некогда оборвались декабристы; она обязана учить, причем учить не элементарным путем и не элементарным целям. Вернее всего об этом сказал Чехов: Не Гоголя опускать до народа, а народ поднимать до Гоголя.

Будущее человечества зависит от его работы в созидании культуры. Цивилизация – это культура минус искусство и минус этика, т. е. нечто страшное, «Чингис-Хан с телеграфами». Главный созидатель культуры – интеллигент (иногда – прирожденный, «из народа», но чаще воспитываемый созданный предыдущими волнами культуры).

Цель культуры? Культура! высшая ее ступень, следующая. Орудие этой цели? Культура. Сложный путь – и победоносный только тогда, когда уровень его сложности (не хитроумия, а сложности, богатства) достигает уровня сложности стиха.

13/III. Сегодня днем был часа 2 Александр Аркадьевич [Галич]. Слабый, сильный, и, по-видимому, гениальный.

Вернулся только что из Алма-Ата, рассказывает с восторгом об этом блаженном острове, а главное – о 96-летнем скульпторе Иткинде[282] (режет по дереву), которому в свое время отбили слух; он и сейчас сам таскает чурки и режет их; работает; умирать не хочет:

– Если я умру, не успев все окончить, я с ума сойду!

Но самый нужный мне мир заключен в Spidol’е – музыка и не только музыка.

25/III 67. Вчера мне исполнилось 60 лет.

На 6, на 16, на 26 и 36, на 46, на 50 – не променяла бы.

Дома – телеграммы, письма, цветы. Много телеграмм, много цветов. Много звонков – здешних и ленинградских.

Вчера мне мельком сообщила Р. Д.[283], что кажется на очередном заседании Идеологической комиссии т. Семичастный бранил Гинзбург за «Крутой Маршрут» и меня за «Софью».

Итак, я в отличной компании: т. Семичастный бранил когда-то Пастернака, Фриду, теперь Солженицына…

Сегодня воспоследовали плоды.