Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2019 - Коллектив авторов

присадист…

1935–1936

«А ты не пой, а ты не плачь…»

А ты не пой, а ты не плачь,

Что пользы от того!

Ты лучше сердце раскулачь

Соседа своего!

Сосед любим. – Его жена

Нежна и хороша.

А у тебя лишь тишина,

Да нищая душа!

Соседа сердце велико,

Любовь в нем и цветы.

Ты отбери у старика

И нежность, и мечты…

Ты по миру его пусти,

Пусть клянчит под окном, —

Ведь все равно цветам цвести,

Таков весны закон.

12/I 1936

«Жил-был бродяга серый волк…»

Жил-был бродяга серый волк,

Красавец серый волк,

Он поступил в пехотный полк,

Простым солдатом в полк…

Простым бойцом в пехотный полк

Зачислен наш бродяга волк

На целых десять лет!

Вот тянет лямку серый волк,

Красавец серый волк;

В поход пошел пехотный полк,

В поход пехотный полк…

И проклинает службу волк,

И службу, и пехотный полк

Все целых десять лет…

Жену оставил дома волк,

Красотку, серый волк, —

Чтоб черт побрал пехотный полк,

Ах, весь пехотный полк!

Устал в походе серый волк,

И надоел пехотный полк,

Ведь целых десять лет!

И дезертировал наш волк,

Красавец серый волк,

Он бросил свой пехотный полк,

Навеки бросил полк.

И вот, забыв пехотный полк,

С женой гуляет серый волк,

Забыв про десять лет.

26/VIII 1936, Паулино

«Вот только ветер бил крылом…»

Вот только ветер бил крылом

По напряженной груди Волги,

И вдруг затишье проплыло

Дыханьем медленным и долгим…

Над скользким зеркалом воды,

С волной не чувствуя разлада,

Душистая, как майский дым,

Течет глубокая прохлада…

«Крылатый бог барахтается в луже…»

Крылатый бог барахтается в луже

(Не радуйся чужой беде, юнец!), —

Каррарский мрамор от российской стужи

Синеет; парк, ощипанный вконец,

Уже не в силах защитить Эрота, —

Четыре ветра, встав вполоборота,

Остервеневши свищут, – бог озяб…

Бог думает: как холодно, однако, —

Собачья жизнь! Так больше жить нельзя!..

И умирает просто, как собака…

Ноябрь 1937, Москва

«Будто с тонких хоботков…»

Будто с тонких хоботков

Бабочек ночных и мошек

Мрак струится и легко

Заполняет глубь окошек…

Будто с легкого крыла

Пух летит, – кружась по воле,

Очарованная мгла

Падает на лес и поле.

Спишь? На краткий миг очнись,

Ночи выслушай известья:

Шорох бабочек ночных

Заполняет все предместья.

Ночь как снегом замело

Белым пламенем черемух, —

Все беззвучно, все бело,

Вплоть до уголков укромных.

Между прочим

Однажды заходит ко мне Алексей Степаныч

Молчалин и говорит:

– Нужно, голубчик, погодить…

М.Салтыков-Щедрин

Забавно, что не стал обузой,

А тянется немало лет,

Моя седеющая муза,

Безрадостный наш tête-à-tête!

Не стоит вспоминать, что было, —

Судьба не баловала нас!

Наш слава адресок забыла,

Забыла и не кажет глаз!..

Лениво маятник качая,

Осенним медленным дождем

Стучат минуты… Мы скучаем…

Сидим, молчим, скучаем, ждем…

Сидим и ждем… Одна утеха:

Позлить сутяг, дельцов и док.

Мы говорим: а нам не к спеху,

Мы можем погодить годок…

Мы можем погодить, покуда

Не истечет весь счет годам,

Авось склероз или простуда

Бессмертие приблизят к нам.

Март 1939, Москва

«Струится мрак давным-давно…»

Струится мрак давным-давно

В окно тобой забытое

В мое печальное окно

И всем ветрам открытое

Хотя бы посмотреть зашла

Как я живу невесело,

Ну хоть бы лампочку зажгла

Окошко занавесила

На сердце полночи темней,

Хоть не всерьез, хоть в шуточку

Зашла б, любимая, ко мне

Хотя бы на минуточку

Всю ночь звучит один мотив:

Горю тоскуя – мочи нет

Ну что бы стоило зайти

Сказать спокойной ночи мне

Летят с черемухи цветы

Душистою порошею

Какая ты… какая ты…

Какая нехорошая

Июль – август 1940

«А я б и от любви сбежал…»

А я б и от любви сбежал,

Стоило попытаться

Да жаль

О собственное сердце

Ноги заплетаются

«Все это, кроме неба, понятно…»

Все это, кроме неба, понятно,

Ерунда сплошь.

Одни только солнечные пятна —

Истина, остальное ложь

Иван Ахметьев

Поэт Иван Пулькин

Иван Иванович Пулькин родился 12 января 1903 в дер. Шишково Яропольской волости Волоколамского уезда. Семья была крестьянская, но близость Москвы сказывалась: отец там работал у фабриканта Краснова на Лесной улице, а в деревне бывал наездами. Иван был старшим ребенком в семье, а всего было восемь детей, из которых двое умерли в младенчестве, а еще один мальчик умер в шесть лет. Мировую войну отец провел в австрийском плену, работал на ферме. Тамошняя жизнь ему понравилась. Вернувшись на родину, он присоединился к евангельским христианам-баптистам. Родители жили в деревне до начала 1930-х, а дети один за другим перебирались в Москву. В колхоз не вступали. Иван с 1914 после окончания трех классов сельской школы работал мальчиком в трактире до осени. Потом отвезли в Москву, работал у электромонтера, водопроводчика Михайлова в типографии Свиридова и Мартынова. Потом