Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев

Ответ Элиота на предложение Рассела поселиться в его лондонской квартире также был подчеркнуто любезным:

«Дорогой м-р. Рассел,

Ваше письмо, вдобавок ко всем остальным вашим добрым делам, переполнило меня благодарностью. Такая щедрость и поддержка очень много сейчас для меня значат, тем более когда они исходят от вас. Я собирался писать вам с того самого момента, как я здесь оказался, но мне требовалось написать столько писем в Америку, и на темы, которые настолько меня тревожили, что я чувствовал себя совершенно опустошенным к тому моменту, когда они были закончены.

Когда вы в первый раз говорили со мной о квартире, я был под слишком сильным впечатлением от вашей щедрости, чтобы обсуждать практические детали. Вивьен и я, мы чувствуем со всей силой, что, даже если вы говорите, что нам можно оставаться до Рождества, мы желаем, чтобы договоренность включала наш отъезд в любой момент, если она вам понадобится исключительно для себя. <…>

Что касается возможности ночевать в квартире, когда я буду отсутствовать, я бы и не подумал принимать ваше предложение на любых других условиях. Такая дань условностям никогда не приходила мне в голову; мне не только кажется, что в ней нет никакой необходимости, но она бы разрушила для меня все удовольствие, которое я чувствую от неформального характера нашей договоренности»[243].

Похоже, Том был рад, что может самостоятельно принимать «взрослые» решения.

8

8 сентября немцы впервые бомбили Лондон: цеппелин L-13 долетел до английской столицы (затемнение отсутствовало) и сбросил несколько десятков фугасных и зажигательных бомб. В городе погибло 22 и было ранено 87 человек. Элиоты в это время находились в Истборне.

21 сентября Элиот приступил к работе. В Хай-Уикоме его заработок составлял 140 фунтов в год, не считая предусмотренного контрактом бесплатного ужина. Для сравнения: в те же годы Толкин, считавшийся бедным студентом, получал стипендию 60 фунтов в год.

Квартира Рассела была довольно скромной – холл, две спальни и гостиная. «Комната Элиотов в квартире Рассела была немногим больше кладовки, и в результате Элиот часто спал в холле или в гостиной, если не оставался ночевать в Хай-Уикоме»[244].

Школа в Хай-Уикоме предназначалась исключительно для мальчиков и была платной. Она относилась к так называемым «grammar schools» и могла похвастаться тем, что была основана в 1562 году. При ней действовали курсы подготовки офицеров[245].

Элиот вел занятия по французскому, математике, рисованию, истории и вдобавок проводил уроки плавания. Занятия начинались в 9.30 утра. Вечера вторника и четверга были свободны, но он должен был готовиться к урокам. К нему могли обратиться с просьбой присмотреть за играми школьников или за написанием ими сочинений. Он снимал комнату в коттедже у некоей миссис Тун, недалеко от станции. Ездить в Лондон каждый вечер и возвращаться утром было нереально. Директор школы Дж. Р. Арнисон с симпатией относился к Элиоту и советовал ему завершить диссертацию, но повседневных обязанностей учителя никто не отменял.

Все напоминало о военном времени – занятия по военному делу для школьников, списки погибших и раненых в газете, страх перед налетами. Директор с гордостью сообщал, что 88 % выпускников школы служат в армии. Но в кинематографе шли комедии Чарли Чаплина. Ходили шутки на тему «острого чаплинита».

Элиот постепенно узнавал о многочисленных недомоганиях Вивьен, о которых мало что знал до брака. Немалая часть его заработка уходила на оплату докторских счетов. Его отец то и дело слал беспокойные телеграммы родителям Вивьен и Паунду – одной из причин было то, что из-за военного времени письма (и даже телеграммы) самого Тома доходили не все или с сильной задержкой. Он особенно опасался отрицательного воздействия, которое отцовские телеграммы могут произвести на Паунда. Приходилось балансировать, пытаясь одновременно успокоить отца и договориться с ним о дополнительных субсидиях. Это было не так просто – Элиот-старший видел «Blast» со стихами Тома и оценил его без всякой снисходительности: «Никогда не думал что в мире достаточно сумасшедших, чтобы поддерживать подобное издание».

Рассел не только помогал Элиотам материально, но старался защищать Тома в глазах родителей. В письме матери Элиота он уверял, что в Англии его профессиональные перспективы ничуть не хуже, чем в Америке. В отличие от Паунда, он говорил именно о респектабельной университетской карьере: «Практически все образованные люди, кроме негодных по здоровью, чувствовали своим долгом пойти в армию, поэтому преподавателей крайне не хватает. Из тех, кто пошел воевать, я боюсь, очень большая часть наверняка погибнет или станет калеками, так что дефицит не исчезнет и после войны»[246].

Роль Рассела по отношению к Элиоту глубоко противоречива. Рассел, как уже говорилось, был пацифистом, из-за чего в следующем, 1916 году отсидел несколько месяцев в тюрьме и лишился работы в Кембридже. До войны он, однако, приобрел облигации с фиксированным доходом (debentures) компании по производству боеприпасов. В связи со своими взглядами он теперь переписал на имя Элиота эти облигации на сумму 3000 фунтов, давая тем самым финансовый «якорь спасения» в трудное время. Вместе с тем он делал Элиота своим должником, причем на очень большую для того сумму. (Элиот смог вернуть облигации лишь в 1927 году.)

Благодаря ему Элиот до некоторой степени отошел от «вортицистов». Рассел познакомил его c литературным и интеллектуальным окружением своей знакомой, леди Оттолайн Моррелл. Кругом называть это окружение не совсем точно, правильнее говорить о нескольких пересекающихся кругах, одним из которых были «блумсберийцы».

Наиболее видные члены «блумсберийского кружка» – это Леонард и Вирджиния Вулф, знаменитый экономист Джон Мейнард Кейнс[247], романист Э. М. Форстер, Литтон Стрейчи, автор биографических книг «Знаменитые викторианцы», «Королева Виктория», «Елизавета и Эссекс». Входил в него и Роджер Фрай, парижский знакомый Элиота. Многие знакомые Морреллов, не менее яркие представители английской культурной элиты, не были «блумсберийцами» – тот же Б. Рассел, поэты и писатели К. Мэнсфилд, О. Хаксли, З. Сассун, Д. Г. Лоуренс, Р. Грейвc. «Центром притяжения» для них служила загородная усадьба Морреллов, Гарсингтон-мэнор, в шести километрах от центра Оксфорда. Основное здание (Manor House), возведенное на месте монастырских построек в конце XVI века, окружал парк площадью около четырех гектаров. В нем особо выделялись двухсотлетние, до шести метров высотой, живые изгороди. Муж леди Оттолайн, депутат парламента от либеральной партии Филипп Моррелл, приобрел поместье в 1913 году.

Р, Кроуфорд пишет: «Свободомыслящие представители высшего класса, Морреллы недавно поселились здесь со своей юной дочерью Джулиан. Они превратили это место в убежище для пацифистов наподобие Рассела, а также для художников, ученых, гомосексуалов, гетеросексуалов, бисексуалов, любовников и любовниц»