Моя полосатая жизнь: Рассказы оголтелой оптимистки - Нина Витальевна Зверева

которые занимаются российским атомным производством. Это ближе к Сарову, за тысячей заборов и колючих проволок.

Мы помчались догонять ту кавалькаду и быстро поняли, что догнать не можем. По чистой дороге, с голодным и молчаливым, насупленным водителем, с бабушкой, которая затихла, как ребенок после слез. Она поняла, что мы едем вослед, она очень в меня верила. Но мне самой при этом было совершенно непонятно, как попасть к патриарху.

Спрашивая неизвестно где и у кого, без всяких навигаторов, плутая, мы все-таки нашли ту базу. Вернее, забор и закрытые ворота – вот и все, что мы нашли. Через эти ворота, через какие-то маленькие дырочки мы с Михаилом углядели, что машина патриарха там.

Ну вот и все. Мы тут, он там. Полночь. Я стучу в эти ворота. Что я буду говорить, я не знаю, но стучу. Выскакивает какой-то перепуганный охранник, спросонья кричит:

– Кто тут?

– Слушайте, я Нина Зверева. Вы, может быть, меня по телевизору видели. Я журналист. Мне патриарх лично назначил встречу. Я должна с ним поговорить.

– Они легли почивать. Я никого вам звать не буду. Ждите утра.

– Он сам просил меня сюда приехать. Я Нина Зверева.

Видимо, любопытство охранника взяло верх, потому что он вдруг направил свет фонаря прямо мне в лицо. Я одна, рядом со мной никого:

– И правда.

Он мне открыл. Добрый человек. Господи, как его, наверное, потом ругали!

Я вошла во двор. Одна. Михаила заранее предупредила, что ни камеры, ни мужчин не надо.

Одна. Двери за мной закрылись. Темный дом. И только где-то внизу какой-то свет. Я пошла, открыла маленькую служебную дверь. У меня при этом было мерзкое чувство – я не шпион и не разведчик. Я не врываюсь в чужие дома, я по-другому воспитана.

Но у меня не было выбора. И что-то меня вело. Я вхожу. Ситуация абсолютно неловкая и незабываемая, потому что оказалось, что я реально вошла в апартаменты патриарха с другого входа. Видимо, отсюда ему приносили еду, воду, что-то еще. Это его внутренние апартаменты, соответственно, он во всем белом, исподнем. И простоволосый.

Он ничуть не напугался. Вспомнил меня. И опять положил руку на плечо:

– Что ты здесь?

– Батюшка! – я путалась в словах – и «батюшка», и «патриарх», пытаясь через них высказать уважение. – Бабушке икону-то не дали! Ведь она вас попросила.

– О-о-ой! – говорит он.

– Я же не могу Нину Васильевну вернуть без иконы, – продолжаю я, – только с иконой из ваших рук.

Я понимаю, что это звучит примерно как в сказке «Морозко», но все это было в моей жизни. Патриарх задумался и сказал:

– Поезжай с Богом. Оставь мне Нину Васильевну, мы доставим ее домой. Я сам проведу заутреню с ней, сам вручу ей икону. Хорошую. И отвезу ее в ее деревню. Поезжай с Богом домой, не мучайся так. Поверь мне.

Я поверила, вышла прямо на крыльях – все получилось, даже машину успеем вернуть. Но дальше мне предстоял разговор с бабушкой, а она сказала:

– Только с тобой. Ждем утра, и все.

– Я не могу. Я должна вернуть камеру, машину, мы не ели, не спали. Нина Васильевна, ну он же мне сказал, я ему поверила. Вы мне верите?

И тут из дома вышли какие-то люди, подошли к ней:

– Нина Васильевна, пойдемте, мы вас проводим спать, о вас Его Святейшество велел позаботиться, а утром вас отвезем.

Вокруг нее все засуетились, она начала им что-то отвечать, и я поняла, что мы можем ехать. Выскочила за ворота, там меня ждали Михаил и Леша, мы сели в машину. Рассказала им про встречу с патриархом. Сладков заплакал, Лешку тоже проняло как-то, он же тоже участвовал в этом во всем:

– Ну, если ее не отвезут, я могу…

– Когда ты отвезешь? – говорю. – Да и не может патриарх обидеть бабушку.

И дальше мы ехали домой, врубили музыку какую-то идиотскую, и я пела и танцевала на переднем сиденье, из меня выходил стресс. Михаил уже и смеялся, и плакал одновременно. И в этой сумасшедшей машине, с водителем с золотыми зубами, которые мне уже нравились, мы доехали до дома. Обнялись крепко. Я понимала, что у меня, в общем-то, снято кино.

Конечно, последнего эпизода нет. Но потом я узнала, что нашу бабушку не просто довезли домой. На утренней службе уже в Дивеевском монастыре патриарх обнял ее, всем про нее рассказал и поставил в алтарь ту икону. Этот невероятный образ Серафима Саровского и сейчас стоит и светит оттуда.

А самой бабушке патриарх подарил другой образ, который она увезла домой, повесила на стену, как и мечтала.

Мне об этом рассказал человек, имени которого я не знаю. Ему велели позвонить мне и все рассказать – отчитаться, что Нина Васильевна на месте и история завершена.

Глава 7

По Китаю без паспорта

Девяностые были для меня периодом невероятного профессионального взлета. И невзирая на то, что никогда не было денег, нечего было надеть и трудно заполнить холодильник, все равно для меня это было счастливое время. Ко мне в ту пору часто приходили люди с какими-то невероятными предложениями. Для меня это было время новых возможностей.

Лето, мы уже собирались с Михаилом Сладковым в отпуск, как вдруг пришел альпинист Геннадий Куватов:

– Нина, а не захочешь ли ты вместо отпуска поехать с нами в Китай?

Боже, как это «поехать с нами» в Китай? Гена рассказал, что нижегородские альпинисты запланировали восхождение на семитысячник Музтаг-Ата, на который их предшественники поднимались давным-давно, в 1950-х годах. И вот теперь решили повторить этот маршрут – покорить высоту 7546 метров и поставить флаг России.

Мы с Михаилом совсем не альпинисты. Но решили, что примем участие. Была еще одна цель этой поездки. Гена Куватов был не только альпинистом, но и предпринимателем и пытался налаживать связи с Китаем. Тем самым у нашей поездки была и коммерческая цель: мы должны были поехать на двух павловских автобусах и попробовать продать их в Китае. И спонсором путешествия стал «Павловский автобусный завод». Я многих оттуда знала, многих показывала по телевизору – и главного инженера, и директора, и знаменитых рабочих, и сам город Павлово-на-Оке, где поют канарейки и на каждом подоконнике растут лимоны и апельсины. Павловские лимоны, я думаю, известны во всем мире. Павлово – это какое-то удивительное место, где никогда нет никакой безработицы, потому что все люди мастеровые – и женщины, и мужчины. Такой вот город мастеров.

На двух павловских автобусах мы приехали сначала в Киргизию, там было первое информационное погружение – нам объяснили маршрут, нашу дорогу. Только в тот момент мы с Михаилом поняли, что нам предстоит проехать на автобусе 2000 километров. Я вам скажу, то еще удовольствие!

Надо еще понимать, какие дороги там были в ту пору. Их не было. Тронулись в путь в Киргизии. Ехали через очень бедные места, люди в юртах отдавали нам фактически последнее, но не могли по-другому, потому что приехали гости. Мы спали в юрте, где невозможно было дышать, потому что там были и животные, и дети и тут же готовили еду. Это была невероятная, абсолютно незнакомая, безумно интересная мне жизнь.

Вечером первого дня мы были на границе с Китаем. На границе Гена Куватов почему-то сильно заволновался. Почему? Альпинисты всегда везут только снаряжение, у нас камера, ничего больше с собой нет, чего нервничать? И только потом, спустя много-много лет, я узнала, что в одном из наших автобусов под сиденьем был спрятан двигатель КАМАЗа. Этот двигатель был тем самым бриллиантом, который в ту пору легко продавался в Китае