Святые русской Фиваиды - Максим Александрович Гуреев

низкого росту и очень сух телом, отчего голова его казалась более надлежащей пропорции, лицо имел продолговатое, щеки впалые, брови полукруглые, взгляд тихий, борода по грудь не густая и не тонкая, волосы светлорусые и полуседые» – так перелагает описание святого старца на смертном одре, взятое из более раннего источника, архимандрит Иоанн Вирюжский.

Дальнейшая судьба Сосновецкой Иоанно-Предтеченской пустыни отчасти повторила судьбы других удаленных обителей Северной Фиваиды. В годы Смуты она была разорена поляками, однако к середине XVIII века восстановлена, избежала упразднения и к началу ХХ века обладала одной из самых богатых на Белозерье библиотек. В 1924 году Сосновецкий Дионисиев Глушицкий монастырь был закрыт, а его постройки переданы детскому дому имени В. И. Ленина, который впоследствии был перепрофилирован в интернат. До наших дней тут дошли только колодец, по преданию ископанный преподобным Дионисием (как в Успенском Александро-Куштском монастыре – «деревянная будка без двери»), да братский корпус обители, от которого через лес к платформе «541 км» (в просторечие «Карьер») на звук проезжающих поездов тянется тропинка.

Всего-то три километра…

* * *

В Вологду коношский поезд пришел далеко за полночь. Идти в город и искать ночлег в это время уже не было ни сил, ни желания, и потому мысль переночевать в зале ожидания пришла сама собой. Я разместился в углу на деревянной банкетке и огляделся – заметил среди немногочисленных ночлежников и того старика, который сел в поезд на «Карьере» и вместе с которым мы ехали в Вологду. Видимо, и у него эта точка маршрута была промежуточной.

Свой первый приезд в город в середине XIX века А. Н. Муравьев описал так: «Издали живописно представляется Вологда, в долине, на берегу ее реки, вся увенчанная многоглавыми храмами, которых число достаточно было бы для столиц, но внутри города мрачен его вид и как бы соответствует первоначальному его назначению («Вологда сделалась местом ссылки именитых князей и бояр». – М. Г.). Много можно найти еще любителям древности в старинных церквах Вологды, времен царя Иоанна, хотя позднейшее обновление стерло с них характер глубокой старины».

Впечатление неоднозначное. Также сюда следует прибавить и то немаловажное обстоятельство, что при Иоанне Васильевиче IV Вологде была уготована судьба северной столицы опричнины со всеми вытекающими последствиями. Но не сложилось. Согласно местному преданию, в 1571 году во время посещения строительства грандиозного Софийского собора (по образцу Новгорода Великого) на грозного царя упал кусок штукатурки. Впрочем, немудрено – ведь стройка тогда шла ускоренными темпами, «штурмовщина», как бы сказали в ХХ веке, и для лучшего схватывания раствора стены укрепляли липовыми лубками, но, видимо, что-то пошло не так…

Иоанн Васильевич усмотрел в этом дурной знак, разгневался зело и стройку остановил. Освящен собор был уже после смерти царя, при его сыне Федоре Иоанновиче, в 1587 году. К тому времени с духовной историей древней Вологды уже были связаны два славных имени – преподобного Герасима Вологодского и собеседника святого Сергия преподобного Димитрия Прилуцкого.

Андрей Николаевич Муравьев так писал об этом: «В XII веке освятил место будущего города своею могилою первый здесь подвижник Герасим, пришедший из южных пределов, до нашествия татар… великий князь Донской посещал в Вологде другого знаменитого подвижника преподобного Димитрия Прилуцкого, который основал свою обитель недалеко от возникающего города».

Личность святого Герасима и иноческое его служение в Вологодских пределах до сих пор вызывают у историков споры. Дело в том, что житие преподобного сгорело во время польско-литовского разгрома Вологды в 1612 году, а составленная в 1666 году «Повесть о чудесах Герасима Вологодского» изобилует многими неточностями, из-за которых жизнеописание подвижника выглядит довольно приблизительным. Известно, что в Вологду он пришел якобы из Киева (где, скорее всего, был пострижен в монашество) в 1147 году и основал монастырь во имя Святой Троицы на Кайсаровом ручье близ городского посада. Однако это противоречит бесспорной информации о том, что древнейшим монастырем Белозерья и Вологодчины является Спасо-Каменный монастырь на Кубенском озере. К тому же вызывает сомнение связь именно Киева с Северной Фиваидой – ведь, как известно, в XII веке монахи-отшельники приходили в белозерские пределы из Новгорода. Наконец, некоторые детали быта, воссозданные в «Повести», относятся скорее к XVI столетию, но никак не к XII.

Разорение Троицкого Кайсарова монастыря в 1612 году привело к утрате места погребения преподобного, а также, как уже было отмечено выше, всех возможных источников, касающихся его жизни в обители. В 1699 году вологодский архиепископ Гавриил провел дознание по поводу обретенных на месте бывшего Кайсарова монастыря мощей, предположительно принадлежавших преподобному Герасиму. Выводы, сделанные владыкой, оказались неутешительными: «Обитающие же в монастырях и прочие люди старии сказаша, что чудес явных от сих… никогда не видеша». Это дало повод издать Патриарху Адриану указ, в котором были такие слова: “из земли мощей… изимати не повелеваем, такожде и прославляти в церкви… пением и почитанием и на иконах изображении возбраняем, зане в незнании почитати не подобает». Однако в 1841 году имя преподобного Герасима Вологодского все же было включено в Собор Вологодских святых с установлением ему дня празднования 4 марта по юлианскому календарю…

В движение зал ожидания пришел в начале шестого утра с прибытием московского поезда. Загомонили в ожидании автобуса приехавшие туристы, с шумом задвигали по кафельному полу свои безразмерные баулы «челноки» в ожидании пересадки на почтово-багажный воркутинский, заревели разбуженные дети – какой уж тут сон? – а по громкой связи началось перечисление путей и номеров составов.

На банкетке, которую ночью занял старик, теперь сидели женщины и ели бутерброды, смеялись и пили чай из термоса.

Я вышел на привокзальную площадь и побрел в центр, где знал еще с прежних своих приездов в Вологду на углу улицы Мира и проспекта Победы пирожковую рядом с памятником Ленину, в обиходе именуемую «У Ильича». Место было неплохое, кормили тут изрядно, по-домашнему. К обеду я предполагал добраться до Спасо-Прилуцкого монастыря, расположенного на северном выезде из города в сторону аэропорта.

* * *

Если жизнеописание преподобного Герасима Вологодского в силу объективных причин выглядит не вполне вразумительно, а потому, увы, не дает возможности говорить о подвижнике и о его роли в формировании северного монашества более подробно, то повесть о преподобном Димитрии Прилуцком, началоположнике Спасо-Прилуцкого Вологодского монастыря позволяет очертить круг трудов преподобного и его место в сонме святых отцов Русской Фиваиды достаточно обстоятельно.

Автором «Жития Преподобного Димитрия Прилуцкого, Вологодского чудотворца», дошедшего до нас в пяти редакциях, является игумен Спасо-Прилуцкого монастыря Макарий (пятый после преподобного), лично знавший Пахомия – преемника святого Димитрия во игуменстве, – и потому снабдивший свой текст весьма ценной информацией о подвижнике.

Димитрий – это иноческое имя преподобного, мирское, увы, неизвестно, – родился в Переславле-Залесском (по другой версии, в селе Веслево близ Переславля-Залесского) и происходил из богатой купеческой семьи Покропаевых. В монашество был пострижен в Нагорном Борисоглебском монастыре, а по другой версии, в Горицком Успенском монастыре, где также был рукоположен