Только о личном. Страницы из юношеского дневника. Лирика - Татьяна Петровна Знамеровская

умнее, – добавила я, – не правда ли?» – «Ну, я считаю, что ума у тебя вполне достаточно», – улыбнувшись, сказал Сережа. Подошел Леня Руперт, и я пошла с ним танцевать. Домой вернулась поздно, нас с Катей провожали Миша, Павлуша и Сережа.

12 марта. Моя тетрадь кончилась, и я начинаю новую страницу моей жизни. С каждой тетрадью кончается какой-нибудь этап моей жизни, с которым связаны особенные воспоминания, не повторимые больше, а потому, когда начинается новая тетрадь, я невольно спрашиваю себя, глядя на чистые страницы, что будет на них написано и что будет с ними связано. Интересно, какие будут случаи, настроения, радости и какая печаль и тоска. Но страницы, которые будут так много говорить, теперь молчат. А впрочем, не все ли равно, что будет в неизвестном – впереди? Неинтересно было бы жить, зная будущее заранее. Будут, конечно, и радости, и печали, «но ведь благородные металлы очищаются и закаляются, пройдя через нестерпимый огонь»[182], – писал Кудрявцев. Будут бесчисленные ошибки, которые научат их не делать; я также знаю, что будет много разных волнующих вопросов, раздумья и мыслей, потому что я становлюсь все старше, и ко мне придвигается жизнь, раскрывая передо мной новые возможности.

14 марта. В школе занятия идут хорошо, правда, это время я много времени уделяю урокам. По многим предметам меня спрашивали, и я получала хорошие отметки, а за сочинение Алексей Михайлович поставил мне «отлично» и читал его в классе как лучшее. Ада Филипповна, как и прежде, относится ко мне хорошо. После обеда хожу к англичанке, куда иногда меня провожает Павлуша. Он очень любит серьезную музыку, понимает ее, и часто бывает на концертах в Филармонии. Несколько раз он приглашал меня, и я слушала с ним концерты. Какая это была для меня радость!

15 марта. Я уже писала раньше, что у нас живет старушка, знакомая Марии Ивановны. Она передала Кате наш давний разговор с Павлушей о том, что его увлечение ею прошло и что в будущем, он считает, она не будет так интересна. Катя была этим недовольна и при случае дала понять это нам с Павлушей. Меня это волновало и было неприятно. В субботу пришли мальчики, но было как-то не весело. Катя капризно надувала губки и часто меня задевала. На другой день Мария Ивановна позвала меня к себе и, посадив на диван, спросила: «Скажи, Танюша, что с тобой? Последнее время ты почему-то скучная, чересчур серьезная, и даже побледнела и похудела». Я начала говорить о плохом настроении, о том, что я недовольна собой, ссылаясь на письмо папы и мамы. «А как твое увлечение?» – вдруг спросила она. – «Это все пустое, и оно не было настолько серьезно, чтобы о нем говорить», – ответила я. – «Видишь, Танюша, я последнее время внимательно наблюдала за Павлушей и нахожу, что ты ему больше чем нравишься. Правда, у него трудно узнать то, что он хочет скрыть, но в некоторых случаях его чувство случайно проскальзывает в его взгляде. Когда Боря Соколов как-то сказал шутя, что он тебя вымажет мастикой, и схватил тебя за руку, я заметила, как Павлуша изменился в лице. Взглянув на Борю сердито, он резко сказал ему что-то, но, заметив, что я наблюдаю за ним, сразу изменил выражение лица, обратившись к Боре с шуткой. С одной стороны, такая выдержка характера – черта хорошая, а с другой стороны – странно, что в такой сдержанности нет юношеской непосредственности, – говорила Мария Ивановна. – Да, понять его трудно», – добавила она. – «Я тоже его далеко не всегда понимаю и считаю, что недостаточно хорошо его знаю, – сказала я в раздумье. – Возможно, мы разные люди, но меня всегда привлекают его ум, его остроумие и даже скрытность и холодность, как умение владеть собой. Даже и то, что понравиться ему не так легко. По натуре он своеобразный, сложный, и в нем есть даже что-то онегинское». – «Да, он интересный и умный, это верно», – согласилась со мною Мария Ивановна. – «Но сейчас мое увлечение прошло, я стала к нему равнодушной, в этом могу вас уверить, потому что этого я хочу сама».

Наш разговор перешел на Катю, и Мария Ивановна сказала: «Странно, что Катя до сих пор никем не увлечена, чему это приписать? Она или слишком холодна, или еще не проснулась? Я убеждена все больше, что в ней много детского, что она еще не вполне развилась, и я с ней не говорю так откровенно, как с тобой. Я хорошо замечаю, что она любит свой успех, только бы ей было весело, кокетничает и не замечает большой любви Миши». Я согласилась с Марией Ивановной. Сталкиваясь с жизнью, я задумываюсь над вопросами, решать которые мне приходится самой, и это отражается на моем настроении.

17 марта. Был зимний, снежный вечер, мы с Павлушей сидели в полутемной гостиной у топившейся печки и говорили, было грустно и как-то особенно хорошо от того, что было можно делиться этой грустью с ним. «Я думаю, что между вами и Катей нет прежней близости, ведь вы совсем разные», – говорил он. – «Да, вы правы. Мы часто сталкиваемся, не всегда понимая друг друга, и чаще – в мелочах. Я не люблю обращать внимание на мелочи, думая, что и другие также не придают этому большого значения, но оказывается, что другие замечают эти мелочи, и получаются неприятности. Мне наши размолвки неприятны, и мне непонятно, почему Катя старается меня чем-нибудь уколоть. Как повседневные мелочи мне бывают противны и как я их ненавижу!» – «Да, но ведь из этих мелочей создается жизнь, часто портящая ее, значит, они тоже в жизни имеют какое-то значение», – заметил он тихо.

Я прочла в его потемневшем взгляде затаенную грусть. Некоторое время мы молчали. «У меня нет друзей, с которыми бы я всем делился, не было, хотя и есть очень хорошие товарищи, с которыми я связан большой дружбой. Я часто задумываюсь над собой: помните, как-то в шутку Катя меня назвала „длинным балбесом“, я тогда на нее обиделся, а потом, подумавши, пришел к убеждению, что ведь она была права. Что я представляю сейчас из себя? Какой-то „лодырь“ и ничего больше, настоящей полезной работы, куда мог бы я применить свои способности и ум, у меня нет. Я не учусь, и мои лучшие годы уходят, впереди пустота, а сколько надежд и как хотелось учиться! Я знаю, что у меня хорошие способности, я развитее и умнее многих своих товарищей, которые будут получать высшее образование, а я нет».