Последнее интервью - Бэлла Алексеевна Куркова

Куркова, что же, ума-то у тебя не прибавилось? Ты же в университете учишься. Надо же соображать. Во-первых, в нашей стране опасно писать про других. Ты не видишь, что возвращаются люди из тюрем?

Я поступила в университет в пятьдесят четвертом году, когда профессора из лагерей и ссылок возвращались именно туда, где работали те, кто на них клеветал, доносил, из-за кого они попали в лагерь, в тюрьму. Я это видела, но как-то не очень осознавала, не принимая во внимание.

Алла мне сказала:

– Значит, так: постарайся, во-первых, не трогать коллег. Они гораздо старше тебя, из армии пришли, вне конкурса поступали. Не грызи их за то, что они не так начитаны, как ты и твои подруги. Эти люди много трудились. Подожди, они еще станут, может быть, хорошими, очень хорошими журналистами. Поэтому уважай, прежде всего, таких людей.

Как-то все это она хорошо мне объяснила. И потом мы с ней пересекались иногда, и все было нормально.

И вот Костя мне говорит:

– Аллу назначили редактором «Ленинских искр».

Я говорю:

– Ну и что? В детскую газету? Да что вы, я эту тематику терпеть не могу.

– Ну, во-первых, тебя еще никто не принял. Но ты подумай, Алла решила из «Искр» сделать маленькую «Литературную газету».

А тогда, в шестьдесят первом году, когда я вернулась с Чукотки, «Литературная» была самой лучшей газетой.

И вот через два дня я сижу у Аллы Беляковой, разговариваю, показываю ей то лучшее, что написала. Она читает, спрашивает:

– А почему ты выбрала Ленинград?

Тут я ей рассказала, что уже во дворцах везде побывала, перезнакомилась с реставрациями, с реставраторами. Объяснила, для чего мне нужен этот город. И еще сказала:

– На Чукотке приняли меня в партию кандидатом. Но я, когда уезжала в отпуск, не сообразила, что у меня остается не много времени до окончания кандидатского срока.

Кандидатский срок – один год. Мне надо уже совсем скоро вступать в партию. Для журналиста не вступить в положенный срок – хуже всего. Если бы меня не приняли вовремя в партию, мне никогда было бы не стать журналистом, ни за что, ни при каких условиях. Ни в одном городе. Это за мной следовало бы всюду. Говорить неправду бессмысленно, об этом все равно узнают. Как мне объяснил мой райкомовский друг: «Только не доводи дело до этого. Я тебе рекомендацию дам, имею право, но не подведи. Вступи в положенный срок».

Я все это рассказала Беляковой. Она сказала:

– Хорошо, что ты говоришь правду, это важно.

Я говорю:

– У меня пока трудовой книжки нет на руках, и вообще, у меня прописки нет, и ничего нет.

Алла куда-то звонит и кому-то говорит:

– Очень ценный сотрудник, я ее беру. В общежитии «Лениздата» давайте мы ее пропишем. Она жить там не будет, она будет снимать, но мне важна ее прописка.

Так разрешилось мое присутствие в Ленинграде. Белякова мне сказала:

– Выходи в понедельник на работу.

И я вышла.

Первая зарплата меня удивила – 69 рублей я получила. По сравнению с Чукоткой – гроши. Там совсем были другие деньги. Я страшно удивилась и думаю: а что я буду делать на эти деньги? Вспомнила, как в университете винегретами питалась и всякой такой ерундой, как-то приспособилась. Потом, через некоторое время, замуж вышла. Так, можно сказать, от отчаяния, что совсем одна оказалась… Я как-то сумела разбросать всех своих друзей и потом встретила очень хорошего человека, который уговорил меня выйти за него замуж[7].

Олег Куваев и старый вопрос

В 1964 году вдруг неожиданно (правда, в письмах он писал мне, что собирается приехать в Ленинград) в редакции, где я работала, появляется Олег Куваев.

Я ушла с работы. Был хороший день. Мы посидели возле Екатерины[8]. Потом зашли в ресторанчик, чтобы пообедать. А потом поехали на дачу, где я жила с мужем.

Олег был удивлен, что я вышла замуж. Я их познакомила. Куваев остался у нас, два дня мы провели вместе в Мельничном Ручье – это была лениздатовская дача.

Состоялся у нас такой разговор. Олег мне говорит:

– Ты что думаешь, я приехал в Ленинград, что ли, рассматривать его? Я приехал за тобой. Ну, ты решила все свои проблемы какие-то. Я думаю, что, судя по всему, замужество это твое просто так. Как ты смотришь на то, чтобы мы поехали в Москву, в Магадан, куда ты захочешь? Если хочешь, можем остаться в Ленинграде, но надо решить этот вопрос.

Я говорю:

– Олег, что ты от меня хочешь? Опять требовать клятву, чтобы я вышла за тебя замуж? Но я не люблю тебя. Я люблю тебя как друга, очень люблю как друга. И лучшего друга у меня нет на свете, но по-настоящему я люблю другого человека. Замуж я действительно случайно вышла, и я разойдусь скоро. Я уже давно решила это, но с тобой я не поеду. Давай договоримся, если будут у тебя интересные экспедиции, если я смогу вырваться с работы, я поеду. Мы по-прежнему будем переписываться, будем общаться. Кто его знает, что как в жизни повернется?

Олег сказал:

– Или ты становишься моей женой, или мы расходимся.

Мы попрощались.

Виктор Бузинов

А дальше я перехожу на радио, куда меня пригласили работать. А потом – на телевидение, в информацию. И вот здесь я потеряла интерес ко всякой другой журналистике. Я сочла, что телевидение – это самый лучший выбор в мире…

Я очень благодарна газете «Ленинские искры» и благодарна Алле Алексеевне Беляковой. Она и дети ее (сын и дочь) – журналисты отменные. Алла потом стала редактором «Смены». Она нашла дневник блокадного мальчишки Юры Рябинкина. Это редкая находка.

Алла Белякова также воспитала моего однокурсника Виктора Бузинова[9], который потом делал на радио блестящий цикл.

Радио – особая вещь в нашем городе. Оно вошло в быт питерцев во время блокады, это был тот голос, который помогал не умереть. Радио бессмертно в этом городе. Люди доверяют ему, особенно в спальных районах, где живут большие семьи, где есть пожилые люди.

Виктор на радио вел передачу «Прогулки по Петербургу». Он рассказывал об этом городе дом за домом, район за районом. И так замечательно рассказывал, брал ярких собеседников.

Бузинов был истинный ленинградец, родился на Васильевском острове и там же прожил всю жизнь. Алла его взяла за талант, он был очень одаренным человеком. Книжки писал великолепно, отличные очерки делал и замечательно рассказывал о Питере.

Виктор