Величайший из изменников. Жизнь сэра Роджера Мортимера, первого графа Марча, правителя Англии в 1327-1330 - Ян Мортимер

Гастингс, приближающийся к соратникам с третью всего контингента. 12 марта к восточному флангу присоединился Гиффард из Кардиффа. Слитая воедино армия, насчитывающая полторы сотни облаченных в доспехи всадников и две тысячи пехотинцев отправилась на север. Приступив к Кайрфилли, они встретили крайне слабое сопротивление, и вскоре цитадель была освобождена.

С графом Херефордом и Мортимерами на севере, вытесняясь с юга, Ллевелин устремился на северо-запад, ведя войско к мрачному Уайстрадфеллте. Там, на краю Великого Леса, Брен с товарищами приготовился совершить свою последнюю остановку. Но к утру окончательного штурма, пришедшегося на 18 марта, когда долину озарил холодный свет, Ллевелин объявил соратникам, что смерти будут бесполезны. «Я начал это противостояние», — сказал он им, — «и я его завершу. Я передам себя им в руки от лица всех моих соотечественников. Лучше, чтобы погиб один человек, нежели чем подверглась бы изгнанию или смерти от меча целая нация». Подчиненные Ллевелина пытались убедить его не опускать рук и, вдохновленные произнесенной им речью, объявили, что готовы умереть рядом с Бреном. Но тот уже все решил. Один, в полном боевом облачении, он спустился на коне с горы навстречу англичанам. Там при графе Херефорде, Роджере Мортимере из Уигмора и Джоне Гастингсе Ллевелина окружили.

И Роджер, и другие английские лорды были впечатлены благородством уэльсца и его смелым поступком. Мятеж оказался подавлен, сотни людей попали в плен к англичанам, но Мортимер не видел причины мстить. Он понимал, почему Брен взялся за оружие. Роджер договорился с графом, что им следует поговорить об этом с королем. Они отвезли Ллевелина Брена в крепость графа Брекон, откуда Херефорд написал Эдварду, убеждая его не выносить пленнику приговор, пока вельможи не смогут обсудить с монархом судьбу того. Затем Мортимер и Херефорд выехали с ним и его семьей в Лондон. Роджер и Ллевелин, оба будучи княжеской уэльской крови, начитанными, умными и прирожденными солдатами, стали друзьями. Список принадлежащих Ллевелину вещей, обнаруженный англичанами из Лландаффского собора, включает семь книг на французском и уэльском языках, среди которых есть копия Романа о Розе, драгоценности и латы, равно как и стулья в уэльском стиле, грамоты и документы. Несколько лет спустя такой же, пусть и более внушительный, список был составлен на основе предметов, принадлежащих Роджеру.

21 апреля Мортимер и Херефорд уже были при дворе. Или Роджер, или граф стали орудиями в вопросе замены Пейна де Турбервиля Джоном Гиффордом из Бримпсфилда. Что до самого Ллевелина, и Херефорд, и Роджер обсуждали с Эдвардом его участь и добились успеха, предложив посчитать равноценным смертной казни, которая при обычных обстоятельствах обязательно бы состоялась, заключением в Тауэре. Но помощь Мортимера другу и его семье на этом не завершилась. В ноябре по запросу Роджера король приказал Джону Гиффарду предпринять шаги по защите Ллевелина ап Мадока ап Хауэла, приемного сына Ллевелина Брена, подвергшегося нападению со стороны англичан в отплату за развязанные боевые действия. Кажется, что Роджер был человеком, сохранявшим верность тем, кто заслужил его дружбу. До какой степени будет продемонстрировано позже.

*

Голод становился все беспощаднее. Один из монахов описал условия 1316 года в нижеследующих выражениях:

После Пасхи недостаток зерна только возрос. В наше время в Англии подобный недород не то что не видели, на протяжении лет ста о подобном не слышали … возник страшный голод, после которого пришла суровая эпидемия чумы, в различных местах убившая много тысяч людей. Я даже слышал, как некоторые утверждают, — в Нортумбрии съедению подверглись и собаки, и кони, и другие грязные животные… Увы, несчастная Англия! Прежде помогавшая остальным землям от своего изобилия, сейчас ты нищая и обстоятельства вынуждают тебя просить. Плодородные почвы превратились в солончаковые болота, безжалостность погоды привела к краху тучность целого края, посеянное зерно породило сорняки… Господи, помилуй твой народ!

Пока страна страдала от голода, на поверхность стали постепенно выходить напряженные ситуации, раньше в течение долгих лет остававшиеся в спящем состоянии. В Бристоле дало о себе знать давнее несогласие между хранителем города, Бартоломью де Бадлесмиром, и местными жителями. Несогласие касалось бристольских пошлин. Четырнадцать купцов, включая мэра, претендовали на надзор за ними от лица хранителя города. Этой традиции противостояло неуклонно растущее число количество других купцов. Разногласия происходили на глазах у судей, для Бристоля чужих и подозревавшихся горожанами в предвзятости в пользу хранителя и четырнадцати его сторонников. Опять прибегнем к свидетельству летописца, уже оплакавшего установившуюся погоду и голод.

Предводители общины, увидев, что их возражениями пренебрегают, а права сбрасывают со счетов скорее из-за предубеждения, нежели из-за разумных причин, были настолько разочарованы, что покинули зал заседаний. Обращаясь к народу, они заявили: «Судьи милостивы к нашим противникам, и, нанося нам этим ущерб, попустительствуют чужакам, благодаря которым мы навеки утратим свои права». После данной речи безрассудная толпа бросилась бесчинствовать, а простые люди в страхе перед хаосом и насилием задрожали. Опять возвратившись в зал, протестующие привели с собой внушительную свиту, перевернув там все с ног на голову. С помощью кулаков и палок они принялись нападать на противников, отчего около двадцати человек в тот день лишилось жизни. Естественный и понятный ужас равно сковал и вельможу, и простолюдина, многие выпрыгивали на улицу из окон на верхних этажах, и, приземляясь на землю, серьезно повреждали ноги.

Указали почти на восемьдесят человек, кому велели явиться в Глостер. Однако, бристольцы их спрятали. За неявку виновников приговорили к изгнанию, но соотечественники опять их выгородили. Эдвард многократно призывал население к выдаче злоумышленников, — к нему не прислушались. Так продолжалось даже в мае 1316 года, более чем через двухлетний срок после слушания касающегося этого прецедента дела.

Произошедшие на протяжении следующих двух месяцев события демонстрируют, как тесно были тогда переплетены общественная жизнь знати и политика, проводимая на местах. В 1316 году Бартоломью де Бадлесмиру и Роджеру Мортимеру велели принять против горожан меры. Именно в тот период двое вышеуказанных джентльменов обсуждали друг с другом союз между их кланами. План заключался в браке сына и наследника Роджера, Эдмунда, превратившегося уже в умного мальчика, если еще не в готового сражаться рыцаря, с маленькой дочерью Бадлесмира, Элизабет. Переговоры состоялись весной в Вестминстере, а в середине мая Роджер со свитой и с внушительным количеством важных гостей отправился в Уигмор, дабы отпраздновать бракосочетание. Бадлесмир согласился выплатить Мортимеру в качестве приданого значительную сумму порядка двух тысяч фунтов стерлингов. В то же время Роджер улаживал вопросы со своими имениями. Он пожаловал исполнителям его последней воли, Джону де Хотэму (недавно избранному епископом Или) и Филиппу де Киму