Величайший из изменников. Жизнь сэра Роджера Мортимера, первого графа Марча, правителя Англии в 1327-1330 - Ян Мортимер

состоянии дел в Ирландии и в требовании военной поддержки. Он намеревался сразу же уехать и продолжить борьбу против Брюса. Учитывая это Эдвард выпустил адресованный Мортимеру особый указ от 17 января с повелением посетить заседание парламента, но «если тот еще не отбыл в Ирландию». У короля существовала причина просить Роджера остаться и участвовать в парламентской сессии, ибо ему требовалась поддержка в Англии. И не только в противостоянии с графом Ланкастером, но еще и с множеством взявшихся теперь, во время лишений, за оружие мятежников.

Мортимер покорился вызову. Вместе с графами, духовными лицами и монархом он вошел в покои принадлежащего настоятелю прихода Линкольна дома. Эдвард объявил о своем желании ускорить парламентские слушания, дабы уменьшить груз снабжения провизией как города, так и его окрестностей. Однако граф Ланкастер пока не прибыл. Он не появлялся до 12 февраля, наступившего две недели спустя.

Промедление обошлось дорого. Самым важным делом парламента, и Ланкастер об этом хорошо знал, было обсуждение состояния пораженной голодом страны. Люди умирали от недоедания. Шотландцы рвали в клочья северные графства, так что усадьбы таяли под гнетом слившихся воедино ужасов голода и вымогательств. Даже верные английские лорды там принимались организовывать грабительские банды, лишь бы удовлетворить своих сторонников. Коль Роберт Брюс мог разорять государство и беспрепятственно уходил с добычей, рассуждали они, тогда и им можно брать все, что получится у соседей, прежде чем это сделает неугомонный шотландец. В Уэльсе состояние населения доходило до крайней нищеты. Но местные жители нашли предводителя, воодушевившего помимо них еще и противников. Его имя было Лливелин Брен.

*

Когда граф Глостер погиб под копьями и ударами топоров шотландцев при Бэннокберне, он оставил своей стране значительную проблему. У него не было наследника, и, хотя супруга графа отчаянно утверждала, что ждет ребенка, тот так и не родился. Проблема была в том, что графство Глостера являлось уникальным по уровню достатка в стране, оцениваясь почти в 7 тысяч фунтов стерлингов в год, а его доход оказывался вторым после пяти объединенных графств Томаса Ланкастера. Даже после сбрасывания со счета вдовьей доли и земель, пожалованных отцом Глостера в качестве ренты или даров его вассалам, оставалось еще более 4 тысяч фунтов стерлингов в год для раздела между тремя сестрами графа и их мужьями. Однако, для населения Гламоргана гибель Глостера означала на время переговоров об окончательном распределении наследства переход владений лорда под опеку. Без господина и без местной системы управления лордство Клер, включая внушительное пограничное лордство Гламорган, оказались в руках целого ряда управленцев монарха. Ими могли быть как люди хладнокровные, подобные Ингелраму де Беренгару, видевшему свою цель в сдерживании уэльсцев Гламоргана силой оружия, так и те, кто являлся более рассудительными, подобные Бартоломью де Бадлесмиру, чья линия поведения сильнее откликалась на местные жалобы. Но в июле 1315 года, когда на полях стали умирать животные, а страдания народа значительно возросли, Бартоломью де Бадлесмир был отстранен от службы, а управление Гламорганом переместилось к Пейну де Турбервилю.

Это решение имело чудовищные последствия. Политика де Турбервиля по отношению к страдающим уэльсцам заключалась в выбивании из людей всех денег, которыми он мог набить королевские сундуки. Осторожные заключения союзов Бартоломью де Бадлесмиром и его щедрые дары были преданы пренебрежению. Что важнее, посредников, осуществлявших линию де Бадлесмира, тоже сместили, заменив слепыми орудиями де Турбервиля. Каждый уэльсец, занимающий пост, также оказался вынужден его оставить. Самым выдающимся из них являлся Ллевелин Брен.

Брен в переводе означает «королевский». Этим эпитетом его наградили в знак уважения не только особого происхождения. Полностью имя звучало как Ллевелин ап Гриффидд ап Рис. Отец его являлся одним из воинов, сражавшихся, защищая принца Ллевелина, последнего свободного наследника Уэльса. Сам Ллевелин Брен был лордом Сенгхенида и пользующимся явной благосклонностью наместником покойного графа Глостера. Даже обычно пристрастные английские летописцы описывали его с уважением. «Великий человек, влиятельный в родных краях», — замечал один из них. Величие Брена сообщало населению чувство ответственности. В 1315 году, когда де Пейн де Турбервиль, преследуя уэльсцев Гламоргана, поднял оружие против населения Сенгхенида, Ллевелин больше не смог пренебрегать бедами соотечественников. В результате де Турбервиль обвинил его в подстрекательстве к бунту. Брен сделал единственное, что было ему подвластно, — обратился к королю. Он рассказал Эдварду, какие трудности заставляют его народ мучиться, и до какой степени местные жители нуждаются в освобождении от корыстолюбивого чиновника монарха. Тем не менее, Эдвард не находился в настроении прислушиваться к жалобам и, с поразительным недостатком размышления или предусмотрительности, велел Ллевелину предстать перед парламентом по обвинению в государственной измене. Также король пообещал ему, что, если обвинение де Турбервиля окажется правдой, немедленно устроить Бреду повешение. Потрясенный Ллевелин вернулся в свои владения, чтобы подготовиться к боевым действиям.

28 января, когда парламент собрался в покоях дома настоятеля Линкольнского прихода, шериф Гламоргана занялся обустройством на дворе возле внешних стен замка Кайрфилли. Но стоило голосам вспороть промерзлый воздух, и шериф, и весь двор осознали, — их окружили. Постепенно вокруг появилось значительное число вооруженных уэльсцев. Для находящихся на дворе было уже слишком поздно. Они тщетно пытались вернуться в замок. Прежде чем получилось это сделать, опускная решетка рухнула, поднялся подвесной мост. Людей шерифа убили на внешнем замковом дворе, затем подвергнутом сожжению. Внутренний замковый двор, так превосходно распланированный при возведении предками графа Глостера, был неприступен, но шериф с хранителем крепости оба попали в плен. Сразу же начались хаотичный грабеж и поджоги, устраиваемые подручными Ллевелина, неистовствующими в Кайрфилли с обнаженными клинками мечей под руководством пяти родных и одного приемного сына Брена, — Ллевелина ап Мадока ап Хауэла.

Известия о нападении достигли Эдварда несколькими днями позже. Первой его реакцией было назначить Уильяма де Монтегю и Хью Одли, супруга одной из трех сонаследниц Глостера, ответственными за возвращение твердыни. Потом он все же передумал и назначил главой отряда по подавлению мятежа Ллевелина графа Херефорда. Обоим лордам Мортимерам было велено ему помогать. «Быстрее отправляйтесь и затравите этого изменника, избегайте промедления, чтобы не случилось с нами худшее, и чтобы все уэльсцы не восстали против нас», — приказал монарх пограничным властителям. Роджер вернулся в Уигмор, — следить за сбором своих людей. К окончанию февраля армии приготовились, сконцентрировавшись на юге Уэльса, и нападение англичан могло начинаться.

Кампания против Ллевелина стала демонстрацией превосходящей противника организации и мощи. Лорды Мортимеры и граф Херефорд шли с севера, тогда как с юга двигался Джон Гиффард из Бримпсфилда. С востока маршировали Генри Ланкастер (младший брат графа Ланкастера), Уильям де Монтегю и Джон