Под мальтийским флагом - Михаил Иванович Бортников

class="p1">– Лос лабиос, – ответил Валера, и припал к губам Марии на полминуты.

– Транкило, омбрэ! (Спокойно, мужчина!)Экзамен ещё не закончен. Кэ эс эсто?

– Шея. То-есть, эль куэльо.

– И эсо?

– Эсо ес эль сэно маравильосо. Пермите ме ле бесар. (Это восхитительная грудь, сеньора маэстра. Позвольте мне поцеловать её.)

Так развлекались наши друзья-любовники уже пятую ночь подряд. Машина была в двухчасовой готовности, море – спокойным, переносная рация лежала на столе, включённая на малую громкость, сосед Марии за переборкой – второй помощник через день-два уезжал, а большая часть экипажа до полуночи ловила рыбу, и запекала улов на гриле. По баночке пива капитан выдавал три раза в неделю, а якорная стоянка продолжалась уже седьмой день.

И если уж такими обстоятельствами не воспользоваться, каких тогда ещё ждать? Капитан привычки имел устоявшиеся, спать ложился в полночь, вставал рано, да и не преступление же они совершали, в конце концов? Преступлением было бы упустить возможность отдохнуть душой и телом, которая им неожиданно представилась.

– Мария, а ты хорошо Рио помнишь? Сколько тебе лет было, когда вы сюда приезжали?

– Лет восемь – девять. Папа тогда плавал, отпуска были длинные, и мы часто втроём путешествовали. Остановились здесь в отеле, в южной части города. Вокруг всё было очень ухожено, красиво и безопасно. Пальмы, кактусы, тротуары, выложенные плиткой. Помню, что на каждом шагу встречались полицейские. По утрам мы с мамой пили сок из свежевыжатых манго. Завтракали всегда в отеле, потом шли на пляж.

– На Копакабану?

– Нет. Копакабана – самый большой, и самый известный пляж. Но от нашего отеля было намного ближе до Ипанемы. Он меньше, конечно, но тоже огромный. Широченная песчаная полоса, усеянная людьми на подстилках, картонках или в шезлонгах. Много грибков от солнца. В основном, молодёжь передвигается, кто купается, кто играет в мяч, кто просто бродит, без конца поправляя свои бикини. Продавцы разносят кокосы, мороженое. Там весело. В другую сторону от отеля было большое круглое озеро, а за ним – тропический Ботанический сад. И я вокруг озера каталась на лошади и на велосипеде. На стадион «Маракана» папа один ездил, на футбол, а мы в это время гуляли в Ботаническом саду. Там мне очень понравилось. Его ещё вице-король основал, двести лет назад. Настоящий тропический сад, с пальмовыми рощами, зарослями бамбука, с озёрами, прудами и фонтанами. Я оттуда уходить не хотела, но родители решили, что надо и другие места в Рио посмотреть.

Ездили в исторический музей, в музей изящных искусств, но этого я совсем не помню. Всё в голове перемешалось. Мне больше нравилось на природе. Вот в Ботаническом саду на обезьян на деревьях смотреть было намного интересней.

– Не много ты запомнила.

– Валера, я маленькая была. Запомнила, что было мне интересней. Вот как мы поднимались к статуе Христа-Искупителя, это хорошо помню. Там, на горе, натуральные джунгли, и сквозь эти джунгли проложены дороги. Автомобильный серпантин – более полого, а рельсовая дорога, по которой мы ехали на электровозе, так та – почти вертикально. На горе устроена смотровая площадка. Вид на Рио с неё ошеломительный, а сама статуя рядом, как многоэтажный дом, сорок метров высотой. Туда все туристы поднимаются, статуя считается одним из новых чудес света. В создании статуи помогали и другие страны, например, голова и руки Христа были созданы во Франции. Даже говорили, что всю статую сделали в Европе, но в этом я не уверена.

– Много народу вокруг?

– Очень много. Но смотровая площадка большая, все фотографируются на фоне города в позе Иисуса Христа, с распахнутыми руками, как крыльями. Моя мама из очень религиозной католической семьи. И она мне много ещё дома об этом рассказывала, поэтому мне и запомнился день поездки лучше всего.

– А вы на чём на гору ехали?

– На паровозике. Маленький, всего на два вагона, но вместительный. Очередь движется быстро. Каждые двадцать минут электричка отходит.

– Мария, а ты не слышала, Мастер питьевую воду заказывал? На прошлой неделе мы дня три подряд её расходовали, когда Ник испаритель чистил, в цистерне всего пару тонн осталось. И «скоропорт» пора бы получить, в овощной камере одна картошка осталась.

– Валера, ты знаешь такой термин: «свободная практика»?

– Смутно. Мы, кажется, такого в мореходке не учили.

– «Свободная практика» – это возможность для судна общаться с берегом. Вести грузовые и любые другие операции. Приедет агент, потом иммиграционные, таможенные и карантинные власти, проверят судовые документы, сделают досмотр, опечатают спиртное, сигареты, тогда и дадут разрешение на свободное сообщение судна с берегом. А до тех пор – ни воды, ни снабжения, ни замены экипажу, ни увольнения на берег.

– То есть, после посещения судна властями мы можем и на берег съездить?

– Теоретически. Это у капитана надо спросить, отпустит ли он, согласится

– А когда власти приедут?

– Аманья, Валера. А «аманья» – это «маньяна». А «маньяна» – это…

– Знаю, знаю. Это и утром, и завтра, и когда-нибудь. Скоро. Ждите.

Глава 36

Смена экипажа

Но утром агент, действительно, появился, и даже с утра, часам к десяти. Буквально сразу же прибыл и катер с десятком людей в белых рубашках. Удивительно, но одну и ту же работу в разных странах проводят от трех человек до двадцати. И чем беднее страна, тем больше людей кормятся подобными формальностями.

Накрывается стол, или столы. Выставляются блюда с бутербродами, прохладительные напитки, чай, кофе. Перед опечатыванием сигарет в ларьке в любой стране снимается дань в размере десяти-двадцати блоков. Тоже же самое происходит и со спиртным, даже во вполне благополучных странах. А в неблагополучных санитарные власти, проверяя состояние провизионных кладовых, снимают дань и там.

В Африке последнее время все вопросы решаются только после деребана дизельного топлива, это непреложный закон. В африканские канистры входит тридцать пять литров, но щуплые аборигены тянут их, как ломовые лошади. И не по одной канистре уносят, редко, кто пятью удовлетворяется. Но Бразилия, к счастью, – не Африка. Через два часа комиссия уехала, дав добро на контакты с берегом. Вскоре подошла баржа с питьевой водой, после обеда привезли свежие продукты.

– Приехали и новые специалисты. Старший механик, плотный мужчина лет пятидесяти, только поздоровался, и скрылся в каюте Деда, который встретил его у трапа. Вскоре туда вызвали и Дмитрия. Начальник рации, худощавый, молодой парень из Херсона, сразу поднялся в радиорубку.

Третьему механику принимать дела было не у кого. Над ним взял шефство Коля.

– Привет, меня зовут Николай. Я здесь четвёртым. Пойдём, коллега, покажу тебе каюту. Не голодный?