Письма из Египта - Люси Дафф Гордон

не совершают никаких непристойностей в присутствии европейских женщин, кроме самого танца. Сейид Ахмет дал бы мне фантазию, но он боялся, что со мной могут быть мужчины, а он сильно разозлился на двух англичан, которые хотели, чтобы девушки танцевали обнажёнными, а те возражали, и ему пришлось выпроводить их из своего дома после того, как он радушно их принял.

Наша процессия, возвращавшаяся домой на лодке, была очень забавной. Мадам Мунье не умела ездить в арабском седле, поэтому я одолжил ей своё и посадил её на моего осла, и мы отправились в путь с мужчинами, бегущими с «мешхаалами» (огненными корзинами на длинных шестах) и фонарями, а капитан всю дорогу кричал «Полный вперёд!» и другие английские фразы — как настоящий морской волк. Мы приехали сюда прошлой ночью, а сегодня утром Мустафа Ага и назир спустились, чтобы проводить меня в мой дворец. У меня такой большой дом, раскинувшийся на вершине храма Хема. Как бы я хотел, чтобы ты и цыплята жили там! У нас было около двадцати рабов, которые вытирали пыль, накопившуюся за три года, и моя комната выглядит довольно красиво с коврами и диваном. Малышка Мустафы нашла дорогу сюда, когда услышала, что я приехала, и мне было приятно наблюдать, как она играет на ковре с куклой и леденцами, накрывает для куклы стол на блюдечке, раскладывая леденцы по-арабски. Она была ужасно довольна фотографией Рейни и поцеловала её. Такая спокойная, милая маленькая смуглянка, и ей, как ни странно, нравятся Рейни и ореховый сок.

Вид вокруг моего дома великолепен со всех сторон: на Нил, простирающийся перед домом с северо-запада, и на великолепный ряд зелёных и далёких оранжево-коричневых холмов на юго-востоке, где у меня есть просторная крытая терраса. Она очень грубая и пыльная, но это будет очень приятно. Мустафа только что заходил, чтобы предложить мне лошадь взаймы и попросить меня прийти в мечеть через несколько дней, чтобы посмотреть на освещение в честь великого шейха, сына Сиди Хоссейна или Хасана. Я спросил, не оскорбит ли моё присутствие кого-нибудь из мусульман, но он и слышать об этом не хотел. Пока он был здесь, зашло солнце, и он спросил, не возражаю ли я против того, чтобы он помолился в моём присутствии, и очень удобно расположился на моём ковре, чтобы совершить четыре ракааты. Мой сосед (через двор, заполненный антиквариатом) — милый маленький коптянин, который сам похож на античную статую. Я буду соседить с его семьёй. Он прислал мне кофе, как только я приехал, и пришёл помочь. Меня пригласили в Эль-Мутане, в нескольких часах пути вверх по реке, навестить Мунье, а также в Кене, чтобы навестить Сейида Ахмета, а также главу тамошних торговцев, который назначил мне цену за ковёр на базаре и, кажется, был ко мне расположен. Он был одним из тех красивых, благородных пожилых торговцев, с которых всегда начинается история в «Тысяче и одной ночи». Когда я смогу говорить, я отправлюсь посмотреть настоящий арабский гарем. Очень милая английская пара, мужчина и его жена, накормили меня завтраком на своей лодке и оказались деловыми партнёрами Росса по фамилии Эрроусмит. Они направлялись в Асуан, и я увижу их на обратном пути. Я спросил Мустафу об арабской девушке, и он очень хорошо о ней отзывался. Он должен сообщить мне, если она приедет сюда, и предложить от моего имени гостеприимство: он не знает её имени — её зовут Хагга (Паломница).

Четверг. — Теперь, когда я обосновалась в своём фиванском дворце, он кажется мне всё более и более прекрасным, и я очень грущу из-за того, что ты не можешь быть здесь и наслаждаться им. Дом очень большой, с толстыми стенами, в которых мы чувствуем себя уютно сегодня, потому что дует ураганный ветер; но внутри совсем не холодно. В некоторых комнатах у меня есть стеклянные окна и двери. Это прекрасное жилище. Две забавные маленькие совы размером с мой кулак живут в стене под моим окном, они подлетают и заглядывают внутрь, ступая на цыпочки и выглядя любопытными, как совы на иероглифах; а великолепный хорус (священный ястреб) часто посещает мой высокий балкон. Другого из моих богов-созерцателей я кощунственно убил прошлой ночью — это была змея. Омар скорее в смятении, опасаясь, что это может быть «змея в доме», ведь ислам не сверг домашних духов-покровителей.

Сегодня я «прокапывался» в Алиф-Бей (А Б В) под руководством шейха Юсуфа, изящного, миловидного молодого человека с тёмно-коричневым лицом и прекрасными манерами, одетого как феллах — в грубую коричневую шерстяную рубашку, либдех, или фетровую шапочку, и обычную красную шаль, накинутую на голову и плечи; писать наоборот — очень трудная работа. Пришли какие-то люди чинить лестницу, которая обвалилась и состоит из огромных цельных каменных блоков. Один из них сломал себе большой палец, и мне пришлось его оперировать. Удивительно, как эти люди переносят боль; он даже не поморщился и ушёл, весело благодаря Бога и даму. До сегодняшнего дня погода была просто божественной; прошлой ночью я сидела с открытым окном, было так тепло. Если бы вы все были здесь! Рейни будет играть в храме, Морис будет ловить рыбу в Ниле, а ты будешь ходить в очках на носу. Я думаю, ты откажешься от одежды Франги и наденешь коричневую рубашку и либде, и скоро станешь таким же смуглым, как любой феллах. Было так любопытно наблюдать, как шейх Юсуф краснеет от смущения, когда входит первым; это так же заметно на кофейно-коричневой арабской коже, как и на самой светлой европейской, в отличие от гораздо более светлых мулатов или малайцев, которые вообще никогда не краснеют. Фотограф, который здесь живёт, показал мне фотографии, сделанные высоко в горах Белого Нила. Одна негритянка так прекрасна, что я должен попросить его сделать для меня копию, чтобы отправить вам. Она не такая совершенная, как нубийцы, но такая невероятно сильная и величественная. Если бы я мог найти здесь симпатичного феллаха, я бы сфотографировал её, чтобы показать вам в Европе, какой может быть женская грудь, потому что до приезда сюда я не знал, что это самое прекрасное в мире. Танцовщица, которую я видел, двигала грудью, прилагая невероятные усилия, сначала одной, а потом другой; они были похожи на гранаты и восхитительно двигались без корсета или какой-либо поддержки.

20 января 1864 года: сэр Александр Дафф Гордон

Сэру Александру Даффу Гордону.

Среда, 20