Пять лет рядом с президентом - Виктор Николаевич Ярошенко

МВЭС лицензии, а Свердловск и Челябинск реализуют это сырье на экспорт. Валюта возвращается на покрытие кредитной линии Внешторгбанка, на котором пока нет никаких долгов. Вот, примерно такая схема…

Борис Николаевич на какое-то время задумался, очевидно, я слишком быстро говорил и трудно было на слух уловить детали сказанного, а потом ответил:

– Что касается госрезервов и оборонной промышленности, это вне вашей компетенции, хотя мы это уже и сами обсуждаем. Что касается реализации излишков сырья, я не всё расслышал, но, если это согласовано с Эдуардом Эргартовичем, – действуйте…

– Борис Николаевич, это вынужденное временное затыкание дыр, надо срочно предоставить регионам максимум экономического суверенитета, с правом внешнеэкономической деятельности – из Москвы мы действительно всех не накормим. Надо в пожарном порядке принимать соответствующие законы, включая закон о либерализации внешнеэкономической деятельности и конвертируемости рубля.

– Возвращайтесь, и еще раз обсудим. Вы знаете, как слово «суверенитет» склоняют направо и налево в регионах и республиках: материя очень уж деликатная. Как красная тряпка. Может, заменить на какой-то синоним?

Синонима, к сожалению, не нашли, и Бориса Ельцина продолжают склонять до сих пор на тему суверенитета регионов. Однако я воспользовался соответствующим решением Совета министров СССР (не могу найти номер): «Разрешить Свердловскому облисполкому проведение в 1990–1991 гг. бартерного обмена продукции, произведенной сверх государственного заказа и договорных обязательств, и отходов производства с лицензированием их в установленном порядке». Сославшись на это решение, я подписал региону генеральную лицензию на экспорт 5-процентного годового объема производства промышленной продукции на сумму 1 300 000 000 инвалютных рублей (условно долларов).

Срочно созвонился с председателем Государственного комитета РСФСР по экономике Геннадием Фильшиным, комитет оперативно выдал соответствующие квоты на экспорт. В основном это были черные и цветные металлы, которые из-за глубочайшего экономического кризиса скопились сверх всяких нормативов на складах голодающего Урала.

Можно считать, что это был наш пилотный проект, попытка приучить регионы к суверенитету, о котором говорил Ельцин.

По пути в аэропорт Россель завез меня в местный музей, где были представлены образцы всех полезных ископаемых Урала. Я был просто потрясен богатством и разнообразием уральских сокровищ. Особенно на фоне тотальной разрухи и нищеты тех, кто всё это добывает и обрабатывает.

Тем временем Горбачёв продолжал колебаться и не принимал ни одного предложения о начале экономических реформ. Хотя были интересные предложения по постепенному переходу к рыночным отношениям со стороны академиков Станислава Шаталина и Дмитрия Львова, Григория Явлинского, Евгения Сабурова, Гавриила Попова и других известных экономистов, с которыми я был знаком или сотрудничал.

Путь был не нов, восточноевропейские страны уже частично по нему прошли, и технология перехода к рынку была достаточно отработана, в ней не было никаких особых секретов. Важно было только не повторить ошибок Польши – никакой бесполезной «шоковой терапии»!

Особенность русского народа, кроме всего прочего, заключается в том, что он живет «не хлебом единым», то есть достаточно патриотичен и готов терпеть невзгоды и лишения ради Отечества и своего светлого будущего. В каком-то смысле советским и российским властям очень повезло. Но сильные мира сего не должны этим злоупотреблять, потому как терпение не безгранично и когда оно лопается, то вспыхивают бунты и революции.

Ничто человеческое…

…С первых дней текущая работа в МВЭС сопровождалась неожиданно интересными встречами.

Одним из первых в министерство пришел очень известный в то время (впрочем, как и сегодня) и эксцентричный бизнесмен, основатель товарной биржи «Алиса» Герман Стерлигов. Он, очевидно, откуда-то прознал, что в бюджете России (которым я, кстати, не распоряжался) при дефиците в 600 млн долларов США появились на всё про всё 50 млн долларов, и предложил их использовать наиболее эффективно и по-хозяйски.

С этой целью он присмотрел в Нью-Йорке небоскреб, который продавался «по дешевке» – именно за 50 млн долларов. Кажется, это была башня Трампа. Я не хотел его расстраивать и обещал обязательно доложить премьер-министру об этом заманчивом предложении.

Через некоторое время пришел энергичный Артем Тарасов – тоже один из первых официальных российских миллионеров. У него было много различных интересных идей, среди которых создание первой частной авиационной компании «Трансаэро» для перевозки еврейских эмигрантов в Израиль по прямому маршруту Москва – Тель-Авив.

По политическим соображениям «Аэрофлот» в начале 90-х годов таких рейсов не осуществлял. Был рейс Москва – Вена с пересадкой в Тель-Авив на самолеты других авиакомпаний. Еврейские сионистские фонды, стимулировавшие бегство евреев из СССР, а потом и из России, платили «Трансаэро» по 400 долларов за каждый билет. Тогда это были огромные деньги.

Для регистрации такой компании, аренды самолетов, разрешения на полеты требовалась масса подписей и согласований, что я и сделал.

У Тарасова были партнеры – в том числе Татьяна Григорьевна Анодина (бушующий бессменный руководитель Межгосударственного авиационного комитета – МАКа), ее сын и невестка. У энергичного Тарасова, у которого при создании компании было, по-моему, более 70 процентов акций, через несколько лет осталось ноль.

Потом появился Березовский, который имел небольшое число акций новой авиакомпании и пытался через подконтрольный ему «Аэрофлот» отжать и растворить в своих объятиях «Трансаэро».

Но Татьяна Анодина при помощи Евгения Примакова сумела защитить детище Тарасова, но уже для… своей семьи. Хотя в конце концов «Трансаэро» обанкротилась и сработала формула «тогда не доставайся ты никому».

…В 10–15 км от Москвы по Калужскому шоссе в 1990–1991 годах в бытность мою министром находился дом отдыха Совмина РСФСР «Архангельское».

Это были небольшие двухэтажные кирпичные и деревянные дома, рассчитанные, в зависимости от размеров, на две, четыре или шесть семей, без пятиметровых, как сегодня, оград и заборов, и где за все надо было платить самим и в полную меру: за аренду, электричество, обслуживание, еду, кино и т. д.

В доме отдыха была небольшая инфраструктура – продовольственный магазин, кинотеатр, медпункт, библиотека и бильярд, на котором иногда можно было даже сыграть с Борисом Николаевичем.

Ельцин жил в обычном стандартном кирпичном доме на две семьи, но вместо соседей во второй половине размещалась его охрана. В то замечательное революционное время всё это было организовано довольно удобно, но достаточно скромно и демократично.

Если у вас не было собственной дачи (а у меня она появилась только через 25 лет), которая и в то время уже стоила совсем не дешево, то единственная возможность прийти в себя реализовывалась в виде поездки после работы или на редкие выходные в дом отдыха «Архангельское».

На птичьем рынке, где процветала частная торговля домашними животными, мы купили рыжего щенка кокер-спаниеля, которого назвали Джонни. В Архангельском на природе собака быстро росла и превратилась в красивого энергичного кобеля, который носился повсюду в поисках приключений и любви.

Поскольку кокер-спаниель – охотничья собака, то он приносил нам всякую, по его разумению, дичь. Утки, которые плавали по реке, от него с шумом разлетались, и поэтому он переключился на обувь соседей. Горе тому, кто оставлял сменную пару обуви на улице под дверью, – вскоре она складировалась у порога нашего дома.

Особенно пес был почему-то неравнодушен к обуви Руцкого. По словам охранников вице-президента, Джонни однажды был удостоен сурового наказания со стороны Александра Владимировича – дело дошло даже до ногоприкладства.

Джонни взрослел, и ему хотелось любви, но первый опыт оказался неудачным. Красавица доберманша по имени Джульетта министра хлебопродуктов Леонида Чешинского была до того стройна и высока, что Джонни с трудом мог достать ей до колена. Несмотря на это, Джульетта каждое утро прибегала к нам на крыльцо и звала своего потенциального жениха, но отношения так и остались дружескими.

Свою вторую любовь Джонни вскоре встретил у дома другого министра – культуры, художественного руководителя Малого театра Юрия Соломина. Однажды он встретил нас с беременной Оксаной на воскресной прогулке в Архангельском. Остановился напротив на узенькой дорожке и, загадочно нахмурив брови, как они, артисты, это умеют делать, спросил:

– Ну, Ярошенки, алименты платить будем? Или договоримся?

Оксана удивленно посмотрела на меня и чуть не упала в обморок:

– За что?

– Ни за что, а за кого! Моя… (не помню, как звали его собаку) недавно ощенилась, и все ребята получились рыжие и кудрявые, ну как ваш Джонни… Так что готовьтесь! Теперь мы дальние родственники!

Конечно, мы договорились по-соседски… И вообще, Юрий Соломин – это замечательный артист и человек. Мы любим его и его героев…

Детям министров и руководителей парламента, которые