Максим Литвинов. От подпольщика до наркома - Вадим Викторович Эрлихман

им все западные области страны (Украина становилась формально независимой под протекторатом Германии), да еще и уплатить гигантскую сумму в 6 млрд марок за «ущерб, причиненный германским подданным». Брестский мир был подписан 3 марта, и на том же VII съезде РКП(б) Ленин, сам называвший его «похабным», с трудом сумел добиться от партийцев его одобрения. Троцкий, ставший одним из виновников случившегося, уступил пост наркома по иностранным делам Чичерину – тот был освобожден из британской тюрьмы еще в январе и поспешил на родину. Между Россией и Германией по условиям мира были восстановлены дипломатические отношения.

Лев Троцкий в 1918 г. (Из открытых источников)

Выход России из Антанты сразу отразился на положении Литвинова – его перестали приглашать на приемы, а у его дома появились полицейские агенты. Он между тем отчаянно пытался наладить связь с Москвой для получения инструкций и денег. Московский народный банк свернул работу, и, хотя Максим Максимович сохранил офис в престижном здании «Индия-хаус» в Сити, зарплату ему не платили. Проблемой была и связь – никаких шифров у советских дипломатов не было, они получали инструкции обычной почтой или по радио. Литвинов, всегда высоко ставивший секретность, сам составил с помощью одного из эмигрантов шифр и с другим эмигрантом передал его в Москву. Он с гордостью пишет в воспоминаниях, что этот шифр еще долго использовался всеми советскими дипмиссиями, получив название «шифра Максима».

Британское правительство 9 марта высадило войска в Мурманске под предлогом защиты этого важного порта от немцев. 12 марта Литвинов направил Бальфуру ноту с решительным протестом против этого. Новая нота о высадке английских и японских войск во Владивостоке последовала 8 апреля. Еще одна, о конфискации британскими властями пароходов «Тобольск» и «Индигирка», – 14-го. Но их никто не замечал, «народного полпреда» окружили вежливым вакуумом, и у него стали сдавать нервы. Однажды он предложил горстке своих сотрудников захватить силой русское посольство, в другой раз разослал письма лидерам профсоюзов с просьбой поддержать его путем забастовок. Это не нашло поддержки Чичерина, который в письме от 17 февраля выговаривал ему: «Свержение ига английского капитала – дело английских рабочих, и не ваше дело организовывать стачки в Англии»[184].

В апреле он дождался наконец курьера из России. Знакомый ему по Лондону большевик Абрам Гольцман привез чемодан, в котором вместо директив лежала пачка большевистских газет. Правда, там были и 200 тысяч царских рублей, которые удалось обменять на фунты – на эти деньги Литвинов арендовал этаж офисного здания по адресу Виктория-стрит, 82 и открыл там «Российское народное посольство». Это учреждение должно было выполнять функции полпредства – помогать жившим в Лондоне соотечественникам, знакомить англичан с положением в России, налаживать контакты с правительством и деловыми кругами. За рамками этого оставалась еще одна задача – революционная пропаганда. Делать все это должны были пятеро официальных сотрудников – сам Литвинов, Клышко, Гермер и двое служащих Народного банка, капитаны Семенов и Ошмянский. Знакомого шотландца Джона Маклина «русский народный посол» назначил советским консулом в Глазго.

О своей деятельности Литвинов вспоминает так: «Я выступил с речью на 17-й конференции лейбористской партии в Ноттингеме. Неоднократно мне приходилось сражаться с противниками Октябрьской революции на больших митингах. Из них мне особенно запомнилось собрание, устроенное в Канстон-холле. История его такова. Летом 1918 года в Лондон приехал Керенский, произнесший погромную речь против большевиков на лейбористской конференции, где председательствовал Артур Гендерсон. Я присутствовал на этой конференции, но мне не дали слова для ответа Керенскому, несмотря на громкие требования этого со стороны аудитории. Тогда несколько дней спустя левые лейбористы совместно с некоторыми радикальными депутатами парламента (Джозеф Кинг и др.) созвали специальное собрание в Канстон-холле, где я был главным оратором. Зал был битком набит народом, настроение было чрезвычайно приподнятое, принятые резолюции весьма резки»[185].

Дом 82 на Виктория-стрит в Лондоне (в центре), где размещалось «Российское народное посольство». (Из открытых источников)

Упомянутая конференция состоялась в июне 1918 года, и Литвинов умолчал о том, что Керенского лейбористы встретили куда более громкие овациями, чем его. Отношение британского общества к большевикам неуклонно портилось, чему способствовали поступавшие из России сообщения о грабежах и арестах, в том числе и граждан западных стран. Правда, вина за это отчасти лежала на самой Британии, которая всячески пыталась свергнуть Советскую власть и вернуть страну к союзу с Антантой. Вначале англичане поспособствовали мятежу Чехословацкого корпуса, открывшему полномасштабную гражданскую войну, а вскоре начали прямую интервенцию, к которой присоединились и другие союзные державы.

В обстановке враждебности Литвинову пришлось – тоже в июне – закрыть «народное посольство». По его словам, «хозяин дома на Виктория-стрит, 82 решил раз и навсегда ликвидировать столь опасное учреждение, как советское полпредство, и с полным нарушением заключенного между нами контракта самовольно повесил замок на двери. <…> Суд открыто стал на сторону владельца дома и в своем решении признал, что хотя заключенный контракт был односторонне нарушен хозяином дома, но все-таки мне надлежит отказать»[186]. Резиденцию полпреда (им Литвинов был официально назначен 21 июня) пришлось перенести в его новый съемный дом на Бигвуд-авеню, 11 в районе Голдерс-Грин.

Документ Совнаркома о назначении Литвинова представителем Советской России в США. 21 июня 1918 г. (АВП РФ. Ф. 05. Оп. 1. П. 177. Д. 5. Л. 1)

26 июля в семье дипломата появился второй ребенок – дочь Татьяна. А вскоре от них ушла служанка Шарлотта, оставив не слишком хозяйственную Айви с двумя малышами. На вопрос о причине этого последовал ответ: «Вот уже несколько дней, как она заметила, что у фонаря напротив их окон околачиваются сыщики и, как только мистер Литвинофф выходит из дому, следуют за ним по пятам. Она не представляет себе, в чем он мог провиниться перед властями, он такой спокойный и вежливый джентльмен, но, как бы там ни было, она не желает связываться с полицией»[187]. Опасаясь скорой высылки, Литвинов предложил Ленину назначить его полпредом в США (тогда предпочитали написание САСШ). Ильич согласился с этим, из Москвы прислали все необходимые документы, американское посольство в Лондоне отнеслось к его кандидатуре благожелательно, но Вашингтон не дал визу. За океаном наш герой впервые оказался лишь 15 лет спустя.

Тем временем Локкарт в Москве затеял свою интригу – вместе с известным авантюристом Сиднеем Рейли он подготовил заговор против большевиков, в который включились послы Франции и США.