Величайший из изменников. Жизнь сэра Роджера Мортимера, первого графа Марча, правителя Англии в 1327-1330 - Ян Мортимер

Есть и другая причина, почему лорд Мортимер не получил до настоящего времени собственной биографии. О нем чрезвычайно плохо отзывались писатели. Как человек, соединивший жребий со жребием королевы, знаменитой Французской волчицы, и совершивший супружескую измену, сэр Роджер не завоевал сочувствия от высоконравственных потомков, оплакивавших подобный шаг со стороны женщины, в особенности, красивой и влиятельной. Ни в одном из драматических произведений, где он появляется, Мортимер не рассматривается хотя бы с долей понимания. В современных толкованиях пьесы Кристофера Марло «Эдвард Второй» Роджер описывается как упрямый и мужественный солдат. Такое двухмерное изображение ни поддерживается, ни отрицается серьезными историками, скорее помещающими лорда Мортимера и его современников на разные края политических рычагов, чем исследующих их как личностей. Однако, если мы что и знаем о той эпохе, то только, что политика тогда носила насыщенный личностными моментами характер. Военные действия временами терпели поражение благодаря отказу строптивого лорда сражаться рядом с человеком, которого он недолюбливает. Может статься, Эдвард Второй и не потерял бы трон, не отдайся король столь страстно дружбе с людьми, имеющими столь же страстных в ненависти противников.

Следующую причину для обидного отражения в литературе Роджер заработал фактом своего осуждения как изменнника Эдварду Третьему, одному из редких королей, славящемуся хорошей репутацией и у современников, и у историков-специалистов наравне со всемирно обожаемой королевой Елизаветой Первой. Можно было многое потерять и ничего не выиграть от нейтрального описания лорда Мортимера, либо же от одного напоминания монарху и двору о прошлом существовании вельможи. Вскоре после гибели Роджера состоялась умышленная попытка нанести его репутации и памяти о нем сокрушительный удар, перетянув назначенных Мортимером офицеров на сторону двора. Даже когда, спустя 24 года после казни, обвинение в государственной измене сэра Роджера в 1354 году было опротестовано, у Эдварда еще оставалось в запасе 23 года правления. Поэтому ко времени нахождения одного из потомков Роджера в очереди на трон, шестью годами позже, сам он оказался надежно забыт. Вот так «учтиво» представили в официальных хрониках неправомерность пребывания Мортимера на страницах английской истории. Отбеливание положительных свойств человека сильно отличается от целенаправленной пропаганды или пристрастности, но все еще остается долгий путь кропотливого исследования исторических фактов.

Все это приводит нас к ключевому вопросу: обоснован ли портрет Роджера Мортимера, как бесчестного, эгоистичного, склонного к супружеским изменам и воинственного предателя отечества? Разумеется, подобные ярлыки относительны, в особенности, в случае их отбрасывания на эпоху, принципиально отличающуюся от нашей. Но если мы сумеем прочувствовать на себе причины, почему тот или иной человек поступил конкретным образом, то поймем даже худшие из его «преступлений». Например, у него могло не быть выбора, кроме как велеть казнить монарха из-за политических опасений освобождения того из темницы, тогда приказ не характеризует его как личность с ледяным сердцем, какое бы хладнокровие не сопутствовало предпринятому Роджером шагу. Но, как и докажет книга, Роджер Мортимер выйдет на сцену в качестве более интересного персонажа, чем простой убийца короля. Он оказался одним из очень редких влиятельных лордов, оставшихся безгранично верными Эдварду и Пьеру Гавестону среди их крайне серьезных проблем. У нас есть все основания утвержать, что, будучи самым опытным из военных своей эпохи, обладая особой склонностью к турнирным поединкам, Мортимер еще отличался утонченностью вкусов в отношении предметов искусства, удобных архитектурных решений и экзотики в виде использующихся в бою механизмов и машин. И, конечно же, он не находился в неведении относительно истории и ее значения. Роджер был образованным человеком, надежным посланцем короля, любимым королевой мужчиной и уважаемым горожанами Лондона вельможей. Даже такой летописец, как Фруассар отмечает его популярность. В конце концов, Мортимер спланировал и осуществил самый дерзкий и сложный заговор в английской средневековой истории, покрытый тайной вплоть до сегодняшего дня. В качестве исторического персонажа наш герой занимает сразу три лагеря. Во-первых, лагерь могущественных аристократов четырнадцатого века и покровителей мирян. Во-вторых, лагерь баронов-полководцев раннего периода. В-третьих, лагерь выдающихся личностей, чьи ошибки ставили их отдельно от современников, навсегда бросая вызов жесткой классификации.

Итак, прежде чем мы постараемся примирить Роджера Мортимера с английским пантеоном оклеветанных политических лидеров, должны напомнить, — общество, как тогда, так и теперь, судит и мужчин, и женщин по их единственному худшему проступку или преступлению. В случае Роджера мы говорим о человеке, сместившем Эдварда Второго и правившего вместо того на протяжении трех лет, о человеке, вступившем в преступную любовную связь с королевой, устроившем юридическое убийство дядюшки монарха, графа Кента и алчно присвоившем обширные имения по всей Бретани и Ирландии. Как продемонстрируют последние главы книги, объем в каком он подорвал английскую самодержавность, — поистине удивителен. По стандартам его собственного времени, единственным, по которым Роджера можно судить, он несомненно являлся величайшим из изменников эпохи. Вероятно, символично, что в течение правления, когда множество людей становились изменниками и оказывались убиты, лишь три казни драматично перевернули ход событий, — казнь Пьера Гавестона (1312), графа Ланкастера (1322) и Роджера Мортимера (1330). И только последняя принесла королевству мир.

Настоящая книга не отвечает на все вопросы касательно характера Роджера Мортимера. В конце концов, как и с любым другим представителем средневековья, мы можем только знать о его зафиксированных в документах деяниях и никогда не сумеем добиться убежденности, что поняли саму личность, ибо Роджер не оставил нам собственноручно написанного свидетельства о своих качествах. Даже поступки его находятся под сомнением. По существенному контрасту с остальными известными истории правителями, Мортимер был одержим мыслью не оказаться видимым в правлении, решать вопросы незаметно и оставить крайне мало или же вовсе ни следа негласного диктаторства в служебных записях о государственных мероприятиях. Таким образом, в данной книге мало отрывков, которые из-за недостатка доказательств могут свободно связываться напрямую с характером Роджера Мортимера. Однако, благодаря важной исключительности Главы 12 и последней (Главы 12, открытой вновь), монография не содержит исключительно ряд академически выверенных аргументов на тему силы и основательности отдельных фрагментов действительности. Она — попытка воссоздать перед глазами обширную шахматную доску, где Роджер Мортимер и его знаменитые современники разыгрывали свои честолюбивые замыслы, — королями, королевами, епископами, рыцарями, стражами замков, и наметить контуры карьеры нашего героя, любовных привязанностей, сражений, амбиций, властных конструкций и поражений. Даже если полностью понять человека, жившего и умершего более двадцати поколений назад невозможно, вполне достижимо увидеть его личную борьбу в рамках привычной ему эпохи. Это достаточно надежная отправная точка для принятия мировоззрения изучаемого персонажа. Четырнадцатый век был временем необузданных планов и пролитий крови. Он видел много предательства, развращенности, алчности и убийства,