Величайший из изменников. Жизнь сэра Роджера Мортимера, первого графа Марча, правителя Англии в 1327-1330 - Ян Мортимер

Решение было катастрофическим, возможно, даже худшим из тактических ходов в английской военной истории. Пехотинцы Эдварда и так испытывали измотанность, а сейчас от них требовалось провести ночь без сна в поисках участков пересечения потоков на низменности вокруг деревушки Бэннокберн. Само местечко, заброшенное перед лицом вражеского наступления, оказалось растянуто на части, — люди забирали двери и вообще любой вид древесных конструкций, которые им удавалось найти, для устройства мостов и проходов по топи. Но армия отличалась слишком большой численностью относительно необходимой доли маневренности в настолько узком пространстве, да еще и в темноте. На протяжении целой ночи солдаты слонялись вокруг голодными, усталыми, кричащими от разочарования и полностью лишенными боевого духа.

Основной причиной, подрывающей английское решение разбить лагерь на настолько неудачном участке, была обыкновенная уверенность. Они и на минуту не представляли, что шотландцы пойдут в атаку или, что придется принимать сражение в крайне неудобном месте. Англичане догадывались о возможности ночного нападения, но убеждения в своей целости и невредимости на следующее утро придерживались сильнее. Брюс и сам не знал, хочет ли он огорошить противника, гарантируя безопасность армии покровом леса, а вовсе не ее мощью, и его полководческое искусство напрямую связывалось исключительно с хорошо спланированными неожиданными атаками. Только когда после сгущения сумерек сэр Александр Сетон с подчиненными выбрались из окружения английских сил на встречу с Брюсом и сообщили ему о беспорядках в частях, упадке духа врага и единственном шансе разгромить пришельцев в открытом бою, шотландский король обратился с вопросом к своим соратникам в среде капитанов. Ответ прозвучал единодушно.

В первые часы понедельника, 24 июня 1314 года, как только на небе показались лучи зари, англичане увидели, как шотландская армия выдвигается по направлению к ним из леса. Один из батальонов вел Эдвард Брюс, за ним шел с таким же батальоном Джеймс Дуглас, после которого маршировал с третьим Томас Рэндольф. «Что?» — воскликнул король Эдвард, воззрившись на землю, занятую сборными шотландскими войсками. «Они намерены сражаться?» Затем его взору предстало массовое коленопреклонение контингента противника. «Посмотрите!» — расхохотался Эдвард. «Они молят о милосердии!» «Да», — ответствовал сэр Ингрэм д'Эмфравиль, — «но не вас. Они просят Господа о прощении их беззакония против Него. Ибо эти люди или победят, или погибнут».

Д'Эмфравиль был не единственным, кто считал английское войско подготовленным совсем не должным образом. Граф Глостер тоже полагал, что ожидание в течение суток пойдет его соратникам на пользу. Даже теперь, когда лучники с обеих сторон принялись обмениваться друг с другом стрелами, присоединяться к битве им нужды не возникало. Тем не менее, король, начавший выходить из себя при наблюдении сомнений капитанов, обвинил лорда Глостера в государственной измене и лукавстве. Тот же, чрезмерно наслушавшись реплик касательно своей полководческой неопытности, решил, что с него хватит. «Сегодня станет ясно, — я не предатель и не обманщик!» — воскликнул он, обращаясь к монарху, и немедленно подготовил подчиненных рыцарей к броску вперед. В сопровождении ревущих труб, заполняющих воздух криков и общих молитв напрягшихся людей на фоне ржания равно напуганных лошадей граф Глостер и пять сотен всадников направились к рядам Джеймса Дугласа. Остальные соединения последовали за ним несогласованными нападениями, пока в границах считанных секунд положение не вышло из-под контроля обоих командиров.

Король увидел, не осталось никакого иного выхода, кроме как сражаться. Вместе с героическим до степени возведения в легенду рыцарем сэром Жилем д'Аржентайном с одной стороны и опытным графом Пембруком с другой, Эдвард надел шлем и взял в руки оружие. Хотя мы не обладаем записями, рассказывающими о местопребывании на данном этапе каждого из Мортимеров, очень похоже, что они находились рядом с сувереном, тоже подготовившись к нападению. Но пока английские вельможи ожидали, с минуты на минуты думая броситься в атаку, их взору предстала устремившаяся вперед группа шотландцев. К их ужасу, в мешанине бряцающих о латы клинков и хрипов умирающих людей и животных боевой скакун графа Глостера был пронзен копейщиком противника и, в страхе поднявшись на дыбы, в предсмертных корчах сбросил наездника. Зрители уже хотели потребовать от своих людей кинуться к нему на помощь и спасти, но, в тот самый миг, когда Глостер почти избежал опасности, шотландцы с дикими воплями рванули к графу. Вассалы могли только в остолбенении наблюдать, как зарубили сэра Гилберта. Второй по значимости вельможа в государстве, уступающий исключительно графу Ланкастеру, погиб от рук шотландских солдат во вспененной грязи и тине Бэннокберна.

Атака окрасилась намерениями гораздо серьезнее, кони летели по заданной траектории, а сэр Жиль д'Аржентайн торопил спутников туда, где сразили графа Глостера. Тут и там носились лошади, лишившиеся седоков и встретившие грудью пику противника, отчего создавалось общее замешательство. Защищенные броней рыцарские скакуны тоже натыкались на копья, что наполняло воздух звуками треска от раскалывания древк, стонами прощающихся с жизнью, но еще дышащих существ и победными воплями, раздающимися внутри каждого нападающего ряда. В одном из столкновений оказался поражен Эдвард Брюс, но опасность, угрожающую брату короля, увидел Томас Рэндольф, направил своих солдат вперед с реющим над ними стягом и пролетел по месту схватки, вынося раненого в безопасность. Англичане удвоили усилия, но Рэндольф твердо удерживал территорию и, вопреки следующему натиску противника, даже не дрогнул.

Если бы у Эдварда появилась возможность обсудить требуемую стратегию с полководцами, они бы посоветовали ему разорвать шотландские ряды, использовав лучников. Но, так как чрезмерно доверчивые англичане не ждали от врага открытого штурма, их лучники занимали участок от фронта отстоящий довольно далеко. Только сейчас это подразделение двинули вперед, обрушив на шотландцев град стрел. Правда и их способность разбить чужие линии оказалась ограничена. Более того, для такой цели у Брюса под рукой было несколько сотен всадников, и он им приказал лучников потеснить. Последние, как и ожидалось, сцепление значительно ослабили и отступили, оставив на поле рыцарей, дабы те без помощи за спиной двинулись врукопашную, тогда как на них, не переставая, сыпался ливень стрел шотландских.

Именно сейчас стала четко видна истинная слабость английского расположения. Выбранное ими место оказалось настолько узким, что подданные Эдуарда сами себя блокировали, не в состоянии двинуться вперед и окружить шотландцев. Пока рыцари погибали на копьях противника, так и не пробив пути наружу, пехота ожидала позади. Таким образом, преимущество англичан в численности продемонстрировало свою бессмысленность. Под королем Эдвардом убили скакуна. Он упал, вызвав громкие возгласы с обеих сторон, ибо шотландцы попытались прорваться и взять его в плен, а