Рождение шахматной королевы. Власть и триумф женщин, правивших на доске и в жизни - Мэрилин Ялом

которые стоят рядом с ней, словно просители. Один из этих сыновей впоследствии станет английским королем Эдуардом Исповедником[119].

В следующем столетии была написана роскошная картина, изображающая Бланку Кастильскую и ее сына, будущего Людовика Святого. Она создана по образцу сцен небесной коронации, которые уже можно было увидеть на порталах собора. Любой, увидев такую картину, заметил бы связь между королевой Франции и Девой Марией.

Одержимость Святой Девой неуклонно росла с начала XI века и до своего наивысшего расцвета в XV веке. Так же развивались и история шахматной королевы, и культ романтической любви. Прекрасная Богородица, шахматная королева и возлюбленная дева росли вместе и укрепляли друг друга. Все вместе и по отдельности они показывали женщин в позитивном свете, в отличие от более традиционных мизогинных представлений. Со временем эти три культурных феномена способствовали большей значимости женского начала, особенно в отношении женщин самого высокого социального статуса. Сама Мария была не только женщиной, но и придворной «дамой» – Богоматерью, Nostra Domina, Notre Dame.

И именно здесь произошло интересное пересечение между Девственницей, дамой и шахматной королевой. В XIV веке французское слово reine, означающее «королева», постепенно вытеснило fierce и fierge, обозначающие шахматную королеву; а в течение XV века стало появляться французское слово dame, означающее «даму», «госпожу». И reine, и dame традиционно ассоциировались с Девой Марией, как, например, Reine du Ciel (Царица Небесная) и Notre Dame, которые и сегодня во французском языке используются для обозначения шахматной королевы. На самом деле, во многих европейских языках слово «дама», вызывающее сильные ассоциации с Богородицей, используется как синоним шахматной королевы или полностью заменяет ее название – например, dama в испанском, чешском, болгарском и сербском языках.

Портрет королевы Дании и Англии Эммы и ее сыновей. Англия, нач. XI в.

Когда в конце XV века была проведена великая шахматная реформа, католические страны продолжали использовать вульгарные эквиваленты слова domina: dama в Испании, donna в Италии и dame во Франции, и все они ассоциировались с Our Lady, Пресвятой Девой. Но Германия и Англия, преобразованные протестантской Реформацией, отказались от производных от domina, которые могли бы указывать на какую-либо связь с подозрительным культом Пресвятой Девы. Вместо этого они использовали светские термины Königin и queen.

По мнению немецкого историка шахмат Иоахима Петцольда, это различие в терминологии между католическими и протестантскими странами – одна из причин, по которой шахматную королеву следует понимать как символ Святой Матери. Он утверждает, что шахматная королева родилась в католическом мире, что ее авторитет возрастал вместе с преданностью Деве Марии и что в конечном счете она стала единственной женщиной, перед которой должен преклоняться даже король[120]. Это хороший аргумент, даже если он и не раскрывает всей сути дела.

Учитывая эти связи между Девой Марией и шахматной королевой, могла ли я окончательно отказаться от мысли, что статуэтка Гарднера была шахматной фигурой? Возможно, не на все 100 %. Существует небольшая вероятность того, что эта статуэтка сидела за шахматной доской в окружении других библейских персонажей, фигурки которых были утеряны. Более вероятно, что какому-то скандинавскому мастеру по шахматам XIV века было поручено изготовить статуэтку в виде кормящей Мадонны. Он создал ее как шахматную фигуру, потому что именно это и умел делать. Она восседает на украшенном орнаментом троне с навершиями на спинке, похожими на те, что он использовал для шахматных королей и ферзей. Эту фигурку можно рассматривать как изображение Марии на общем троне, который разделяют земная и небесная королевы. То, что она приняла размеры и форму шахматной королевы, не обесчестило Марию, но, вероятно, оказало честь маленькой шахматной фигурке, на которую она была похожа.

8

Шахматы и культ Любви

Как шахматы стали ассоциироваться с любовью в Средние века? Как военная игра превратилась в ритуал ухаживания? Сегодня, когда мы думаем о шахматах, мы представляем напряженные матчи между соперниками, как правило мужчинами, которые редко пристально следят за внешним видом. Вежливость, галантность, нежные слова влюбленных – последнее, что приходит на ум. И все же на протяжении 400–500 лет эта игра в войну была излюбленной метафорой этикета влюбленных. Вскоре после того, как шахматная королева привнесла в игру женское начало, шахматы стали рассматриваться как поле для романтических завоеваний в той же степени, что и для военных. Рассматривая это странное сочетание противоположностей, мы должны выглянуть за узкие рамки шахматной доски на те социальные и художественные движения, которые позволили шахматам приобрести романтический оттенок. На рубеже XI–XII веков зарождающийся культ любви стал решающим культурным феноменом.

Созданная сначала трубадурами на юге, а несколько позже труверами на Севере Франции и миннезингерами в Германии, куртуазная любовь привнесла в западный мир нечто совершенно новое. Она изменила традиционные мужские и женские роли, предоставив женщине власть над мужчиной. Женщина стала средоточием его устремлений, источником «радости». По словам трубадура Бернарта де Вентадорна (1147–1170), который воспевал Алиенору Аквитанскую и сопровождал ее в Англию, «радость – это я сам. Радость, моя госпожа, превыше всего»[121].

Правила предписывали, чтобы он служил ей и доказывал свою преданность, справляясь с любыми испытаниями. Открытый рыцарский турнир, изнурительное путешествие, голод, увечья, разлука, унижение – для рыцаря, надеющегося завоевать улыбку своей дамы и первый поцелуй, не существует слишком сложных вызовов. В некоторых проявлениях куртуазной любви первый поцелуй становился также и последним, поскольку дама обычно была замужем, а ее муж терпел супружескую измену лишь до тех пор, пока она оставалась чисто символической.

В других версиях супружеская измена продолжалась в спальне и не имела границ. Трубадур Жофре Рюдель (1125–1148) очень выразительно излагал свои предпочтения: «Что касается меня, я предпочитаю любить ту и трепетать перед той, кто не отказывается от своей награды»[122]. Но каков бы ни был конечный результат, вершителем «радости» должна стать женщина.

Несомненно, в этом представлении о женской власти больше лирики, чем реальности. Поскольку женщины из высших слоев общества выходили замуж по социальным, экономическим и политическим причинам, а не по любви, они часто оказывались «под каблуком» (если не под сапогом) безразличных и даже жестоких мужей. В силу закона и обычаев муж главенствовал в семье, независимо от статуса жены. Неудивительно, что замужние женщины были не против обожания сладкоречивого трубадура, которое вносило новизну в их повседневную жизнь. Хотя трубадур не обязательно бывал богат или знатен, бедным и необразованным он тоже ни в коем случае не был. Преуспевающий исполнитель должен быть утонченным, остроумным, искусным поэтом, певцом, музыкантом, и – не будем забывать! – должен уметь играть в шахматы.

Неудивительно, что часть шахматной лексики вошла в стихи трубадуров. Бернарт де