Комната, полная зеркал. Биография Джими Хендрикса - Чарльз Р. Кросс

В письме он также описал свои первые впечатления от армии: «Мы должны прибираться в казармах перед тем, как ложимся спать. Я просто хотел сказать тебе, что я жив и здоров. Пока армия не так уж плоха. Тут сносно, бывают и хорошие, и плохие дни. Все, понимаешь, все мои волосы остригли, и я должен бриться каждый день». У восемнадцатилетнего Джими только недавно появилась растительность на лице, так что бритье было для него в новинку. В письме он пытался звучать позитивно, однако его тоска по дому читалась между строк. «Я здесь около недели, но кажется, что прошел месяц. Время тянется довольно медленно».

В течение следующих двух месяцев Джими писал домой как минимум раз в неделю. Изначально ему сказали, что распределят в Форт-Ли, штат Вирджиния, в школу машинописи, но приказ так и не вышел, и он получил желанное назначение в 101-ю воздушно-десантную дивизию. 4 августа базовая подготовка закончилась, ему присвоили звание рядового. За месяц до этого Джими сфотографировали в армейской форме, и он разослал эти снимки вместе с радостными новостями отцу, Долорес Холл, Дороти Хардинг и Бетти Джин Морган, с которой тоже поддерживал регулярную переписку. Расстояние лишь распалило его чувства к девушке. Он держал ее фотографию рядом с койкой и продолжал говорить о женитьбе. Джими даже писал матери и бабушке Бетти Джин – скорее всего, так он пытался понравиться будущим родственникам, но верно и то, что он был настолько одиноким, что любая ответная весточка поднимала ему настроение.

Меньше чем через два месяца после своего отъезда Джими попросил Эла прислать ему электрогитару, оставленную в доме матери Бетти Джин. Инструмент пришел в часть 31 июля, по случаю такого благословенного события Хендрикс написал отцу шестистраничное письмо. Это была не просто благодарность отцу за очень важную для него посылку. Джими начал с извинений за то, что не сразу ответил на последнее письмо Эла: «Мы провели неделю на полевых учениях, у меня закончились марки и бумага». Джими написал, что гитара «была усладой для глаз», она заставила его думать об отце и доме. Он жаловался на восьминедельные учения и на то, что начальство пригрозило ему увеличить срок службы на год.

Эл недавно расстался со своей девушкой Виллин, и Джими воспользовался случаем, чтобы поделиться своими мыслями о характере подруги отца. «Она действительно милая женщина и, полагаю, хорошая мать, но, как ты говоришь, она не может устоять перед «диким братом» свободы, – писал он о Виллин. – Если бы только она поняла, что ты был лучшим вариантом из всех, что у нее были или могли бы быть. Я знаю, что она все еще любит тебя, потому что она говорила мне о том, что ты ей действительно небезразличен, достаточно часто, чтобы убедить меня. А в таких вопросах нужно постараться, чтобы сделать это, как, например, было с Бетти».

Джими писал, что армейская жизнь не сильно изменила его личность, но он научился убираться в казармах. Еще он писал, что с нетерпением ждет возможности увидеть новую стереосистему Эла и что во время визита домой планирует привезти сделанные на базе снимки. Он обещал приехать в субботу вечером, если успеет на самолет. Письмо заканчивалось самыми милыми строчками об отце из всех, что он составлял раньше: «Пока ты рядом, у меня все идеально, потому что ты мой дорогой папа, и я всегда буду любить тебя… всегда… Со всей любовью в мире Дорогому Старому Папе от твоего любящего сына Джеймса».

В конце он нарисовал свою гитару Danelectro (он будет делать так в большинстве писем на протяжении следующих нескольких лет). В письме Джими сослался на предстоящий недельный отпуск, надеясь, что сможет прилететь в Сиэтл. Отпуск отменили, и неделю спустя он написал еще одно письмо и сообщил, что все еще ждет официального приказа. «Одни ждут два, три, четыре дня, – писал он, – другие ждут неделями или даже месяцами… Из-за этого кажется, что ты тратишь время впустую, хотя эти дни считаются». Под «считаются» Джими подразумевал, что каждый день приближал его к окончанию трехлетней службы. Он служил всего два месяца и уже считал дни до дембеля. То письмо завершалось хорошими новостями: «Я получил квалификацию снайпера, у меня второй по величине результат стрельбы из винтовки М-1». Как Джими удалось совершить этот подвиг, неизвестно: он был ужасно близорук. Армейский врач занес его плохое зрение в досье и прописал ему носить очки, но Джими отказался.

1 сентября Джими наконец получил разрешение на недельный отпуск. Он взял свою гитару и отправился в Сиэтл. Билет на самолет был Джими не по карману, так что он поехал на автобусе. Это означало, что четыре из семи дней его отпуска будут потрачены на путь туда и обратно. В Сиэтл он прибыл свежевыбритым и одетым в парадную форму; на рукаве был синий шнур пехоты за прохождение дополнительной подготовки, на который он поспешил обратить внимание. «В этой форме он выглядел таким красивым, – вспоминала его двоюродная сестра Ди Холл. – Он гордо демонстрировал ее всем».

Воссоединение Джими с Элом и Леоном вышло эмоциональным. Эл был горд видеть Джими в форме. Он заметил, что за время службы сын повзрослел. Леона тоже восхитил вид старшего брата, а еще больше поразило то, что тот дал ему пять долларов на карманные расходы. Джими навестил тетю Долорес, Дороти Хардинг и нескольких старых друзей, но самой долгожданной была его встреча с Бетти Джин. С ней он провел большую часть своего отпуска. С ней и ее родителями. «Он сказал родителям, что собирается жениться на мне, как только я окончу школу, и что я буду невестой военного», – вспоминала Бетти Джин. В свой последний день в Сиэтле Джими подарил ей шелковую наволочку, которую привез из Калифорнии. Он сказал, что спал на ней каждую ночь, думая о любимой, хотя вряд ли солдату была бы позволена такая роскошь. На наволочке он написал: «Люблю вечно, всегда твой, Джеймс Хендрикс, 7 сентября 1961 года».

В сентябре Джими и Бетти Джин писали друг другу почти ежедневно. Когда он пропустил несколько писем, она обвинила его в измене. «Ты дурачишься с кем-то там на стороне… Тебе лучше оставить этих чокнутых черных девушек в покое и ответить мне, или можешь вообще больше не приезжать». После пары таких гневных писем Джими пожаловался Элу, что эмоции его девушки «меняются [в одном письме] по два или три, а иногда и по четыре раза». Джими не улучшил свое положение в