Стивен Кинг за железным занавесом (история книг С. Кинга в СССР и России, 1981-2025) - Ернар Шамбаев

начали ездить в Польшу, Турцию, Китай, везти оттуда одежду, бытовую технику, обувь и перепродавать импортный ширпотреб на развалах, в переходах, на открывшихся базарах. Советский дефицит ушел в прошлое, но пришло безденежье.

Указ «О свободной торговле» позволил каждому гражданину выйти на улицу с чем угодно: с домашними пирожками, китайскими кроссовками, финским стиральным порошком. И с книгами.

Закон о печати отменил государственную цензуру и, наконец, развязал руки издателям. Еще совсем недавно каждая книга, каждый текст, каждая буковка проходили через придирчивую и идеологически окрашенную редактуру. Теперь – никаких ограничений. Можно было издавать все: от капиталистической публицистики до ранее запрещенной художественной литературы.

И начался книжный бум. Народ, отвыкший от свободного доступа к желаемой литературе, буквально накинулся на книги. Издавалось все: «Анжелика», Роджер Желязны, Пикуль, Джеймс Хедли Чейз, детективы, ужасы, фантастика, мистика, религиозная литература, эмигрантская литература, диссидентская литература, эротика, новеллизации ТВ-сериалов, бесконечные продолжения «Унесенных ветром». Все, что раньше было запрещено или почти невозможно достать, стало не просто доступно – оно стало массовым (оставаясь при этом относительно дешевым).

В 1993 году на одном из уличных книжных рынков Омска, в стране, победившей фашизм, я лицезрел гитлеровский «Майн кампф» (рядом лежали томик Шекспира, избранное Максимилиана Волошина и потрепанное букинистическое издание Норберта Винера). Тогда это уже никого не удивляло и никого не шокировало.

На волне спроса возникли сотни, тысячи новых частных издательств, многие из которых делали ставку именно на массового читателя и переводную литературу. К середине 1993 года в России насчитывалось около 6 тысяч издающих структур, что в тридцать раз больше, чем в конце 1980-х годов.

Дополнительный стимул дало налоговое послабление: нулевой НДС на книги, введенный в 1990-е, сделал книжное производство выгодным для небольших издателей.

Так в страну по-настоящему пришел Кинг.

Куда ни кинь – всюду Кинг!

У американского писателя Рэта Джеймса Уайта (р. 1970) есть занимательное эссе под названием «В погоне за мистером Кингом». В нем он вспоминает, как в возрасте одиннадцати или двенадцати лет впервые открыл для себя Стивена Кинга – романом «Воспламеняющая взглядом», где маленькая девочка обладает даром пирокинеза. Уайт был потрясен, очарован и, как сам признается, немедленно пустился в книжную гонку за Кингом: принялся методично поглощать все, что уже вышло из-под пера короля ужасов, не забывая следить за новинками. К 1987-88 году Рэт полагал, что почти догнал кумира… и тут, как в плохом сне, обнаружилось, что у Кинга есть альтер эго – некий Ричард Бахман. А у того – целая подпольная полка книг, о существовании которых молодой фанат и не подозревал. Гонка продолжилась.

У российского читателя старт случился еще позднее – в 1992 году. К этому моменту плодовитый писатель из Мэна опубликовал уже более 25 романов и 4 сборника рассказов и повестей. А у отечественного читателя за плечами (в лучшем случае) были «Мертвая зона», «Воспламеняющая», «Сияние» и с полдюжины повестей и рассказов, разбросанных по разным журналам. Отставание от оригинала казалось катастрофическим – на добрые два десятка лет. Но разница стала стремительно сокращаться.

С началом книжного бума 90-х на Стивена Кинга набросились, как голодные собаки на сочную кость. И не один-два издателя, а сразу десятки. От их разнообразия разбегались глаза. Разрешения на публикацию, разумеется, почти никто не спрашивал. Скорость, с которой производились переводы, поражала. Романы переваривались за две недели, ведь нужно было обскакать многочисленных конкурентов. Главным качеством переводчика той эпохи была скорость. «Стивен Кинг не успевал писать с той скоростью, с которой мы переводили», – вспоминает Вадим Эрлихман.

Появилась целая прорва издательств, большая часть которых просуществовала лишь несколько лет, а то и месяцев, но успела внести свою лепту в бумажную эпопею. Вот лишь часть длинного списка тех, кто в 1990-х штамповал Кинга, как горячие пирожки:

Кэдмэн (Жуковский)

Нева-Лад (Санкт-Петербург)

Хронос (Львов)

Мир (Москва)

ИМА-пресс-реклама (Санкт-Петербург)

Сигма (Львов, по сути, это же Кэдмэн)

Вагриус (Москва)

Джой (Донецк)

Олимп (Баку)

Дельта (Харьков)

Абрис (Санкт-Петербург)

Полина (Вильнюс)

ООО «СЛК» (Минск)

Шарк (Ташкент)

Таврия (Симферополь)

Мелор (Таллин)

Платан (Харьков)

Татьяна (Санкт-Петербург)

Moka-Dalfield (Минск)

Иных уж нет, а те далече.

На пике бума, в 1993 году, выходили десятки изданий Кинга одновременно. Тиражи доходили до астрономических по сегодняшним меркам цифр – 100, 150, даже 200 тысяч экземпляров. Впервые Кинга читали широкие массы.

Стивен Кинг хлынул на книжные рынки и уличные развалы. Его читали по всей стране. От Калининграда до Владивостока, от заполярного Норильска до знойной Махачкалы, от индустриального Магнитогорска до таежных поселков Якутии – не было уголка в необъятной матушке-России, куда бы не проник Кинг. Его книги можно было встретить на столах уличных торговцев в Москве, в вагонах поездов, в солдатских тумбочках, в провинциальных библиотеках, на книжных полках хрущевок и коммуналок, в чемоданах челноков, в кабинетах чиновников. Романами Кинга зачитывались в общежитиях, на дачах, в очередях, на заводах в обеденный перерыв, в электричках, автобусах и даже в метро. Магия его прозы брала в плен.

Происходившее, кстати, нравилось далеко не всем. Незадолго до смерти замечательный советский писатель-фантаст Кир Булычев (Можейко), автор Алисы Селезневой, с грустью и обреченностью констатировал: «Зато наша действительность настолько фантастична, что способна привести в изумление даже писателей-фантастов. Всю жизнь нам не разрешали свободно писать, потому что монополию на будущее имела коммунистическая партия и любая альтернатива казалась ей опасной. В 1990 году мы думали, что вскоре откроются двери и можно будет, наконец, писать свободно. Но когда же двери действительно открылись, в них вошла американская массовая культура. Которая доступно объяснила, что советский человек не так уж любит читать Достоевского и в душе своей всегда предпочитал Стивена Кинга»[54].

Однако, довольно быстро рынок насытился. Уже к 1994 году тиражи всех авторов начали проседать: сначала упали до 50–30 тысяч, а потом до 10. Книги все еще издавались, но ажиотаж ушел, люди наелись. У издателей закончилась эра легких доходов, прибыль упала, и наступил закономерный крах. Многие фирмы лопались так же внезапно, как возникали. Как говорится, мавр сделал свое дело – мавр мог уходить. Стивен Кинг пережил этот книжный хаос и остался одним из немногих, кто удержался на плаву в том числе благодаря устойчивому читательскому интересу.

Во второй половине 90-х началась новая эпоха. Эпоха более цивилизованного книгоиздания. Американский писатель из Мэна окончательно и безраздельно перешел в руки издательства «АСТ», которое получило монополию на Кинга на территории России. Это ознаменовало конец романтичной и дикарской эры книжных 90-х. Безумный бум завершился.

О той дикой эпохе написано