Стивен Кинг за железным занавесом (история книг С. Кинга в СССР и России, 1981-2025) - Ернар Шамбаев

бы рады любой копейке. Правда, было в то время много фондов-однодневок. Их создавали исключительно ради отмывания "грязных денег"». Аналогичную позицию занял Михаил Подобедов, председатель комитета по бюджету Брянской облдумы: «Тогда я как раз занимался проблемой распределения денег в юго-западных регионах. И никаких подобных перечислений не помню».

Но Самоторова не унималась. Началось следствие. Отдел по борьбе с экономическими преступлениями УВД Брянской области, получив сигнал от журналистов, направил запросы в Интерпол, в США и в Москву. Руководитель брянского филиала Интерпола Михаил Никитин назвал дело «одним из самых интересных» в своей практике и пообещал содействие. Запрос был направлен в офис Кинга и в американские правоохранительные органы.

Следствие, однако, быстро зашло в тупик. Организация «Протон» к тому моменту была уже ликвидирована, а ее бывшие руководители – председатель А.Ф. Холин и директор филиала Ф.К. Ковалев – утверждали, что деньги действительно были и что они якобы были израсходованы на «оздоровительные поездки детей». Куда именно, сколько детей, в какие сроки – не уточнялось. Ни одного документа, подтверждающего эти траты, найдено не было.

Тем временем история приобрела международный резонанс. Публикации в «Деснице» (брянской газеты, откуда началось журналистское расследование) перепечатали федеральные издания. В марте 2001 года ИТАР-ТАСС сообщил, что брянская милиция при поддержке Интерпола начала поиски гонорара Кинга. Газета «Труд» опубликовала статью Александра Федосова с красноречивым заголовком: «Куда делись деньги Кинга. Американский писатель никогда уже не узнает». В ней говорилось, что расследование окончательно зашло в тупик: банковских следов нет, организация-адресат расформирована, документов – никаких. А бывшие руководители фонда утверждают, что сделали доброе дело, но не удосужились даже поблагодарить писателя.

Спустя год «Десница» вернулась к теме, опубликовав заключение: «Деньги писателя-фантаста исчезли буквально без следа». Интерпол официально признал бессилие. Даже журналисты, сотрудничавшие со следствием, предоставившие имена, адреса и телефоны, не смогли сдвинуть дело с мертвой точки.

На заседании Брянской облдумы в 2003 году депутат Владимир Кравченко вновь поднял вопрос о деньгах Кинга, упомянув господина Холина как одного из возможных ответственных. Прокурор области Анатолий Корниенко признал, что расследование было формально завершено – «за давностью лет».

История приобрела сюрреалистический характер. Стивен Кинг – автор, сочиняющий кошмары, – сам стал персонажем кошмара из реальной российской жизни. Ни один документ не уцелел. Осталась только надпись на титульном листе книги.

Так закончилась история, которую хотели бы забыть все ее участники.

О переводчиках 90-х

Это были лихие девяностые, мы переводили как могли…

Из воспоминаний переводчика

Как мы уже говорили, главное качество, которым должен был обладать переводчик массовой литературы первой половины 90-х годов, – это скорость. Причем не просто скорость, а космическая, немыслимая по советским меркам. В эпоху строительства коммунизма профессиональный литературный переводчик работал неторопливо, почти медитативно: два авторских листа в месяц считались достойным, добротным результатом (авторский лист – это 40 тысяч символов с пробелами, в книге обычно 15–20 авторских листов). Советская система ценила точность, аккуратность, стилистическую выверенность, словом, художественный подход. Но в новой рыночной реальности, в условиях жесточайшей конкуренции все это разом стало неактуальным.

В 1992-м или 1993-м советскими темпами можно было отстать на несколько парсеков. Завтра конкурент выпустит свою версию, пусть даже еще более корявую, и читатель, который покупает книгу на развале или в палатке у метро, выберет то, что есть сейчас, а не то, что выйдет в следующем месяце. Поэтому издатель формулировал задачу максимально четко и беспощадно: перевод нужен еще вчера. Делай что хочешь – режь, перепрыгивай через абзацы, пропускай незначительные сцены, не вникай в культурные аллюзии, в смыслы, в стилистику автора, в языковую игру. Главное – выдай текст на гора. Не литературный, не художественный, а продаваемый.

В этих условиях переводчики соревновались в умении работать на бегу. В ход шли всевозможные ухищрения: «перевод по диагонали», «вольный пересказ», использование машинных подстрочников (насколько это было возможно в то время; PROMT появился уже в 1991 году), компиляция с другими переводами, вставки из головы, отсебятина. Многие работали буквально ночами напролет, сдавая по 7—10 авторских листов в неделю, что на порядок превышало советские нормативы. Еще бы: рынок требовал, редакторы подгоняли, типографии ждали.

Результат был предсказуем. Нетрудно догадаться, какого качества были эти переводы. Языковые ошибки, смысловые искажения, потерянные культурные отсылки, сокращения без меры – все это стало нормой. Автор сам не узнал бы собственного произведения.

Одной из главных сложностей переводчиков той эпохи было недостаточное знание американских реалий. Творчество Кинга, пронизанное сленгом, современными идиомами и многочисленными отсылками к американской культуре, часто ставило переводчиков в тупик. Нередко им приходилось полагаться на догадки, что приводило к ошибкам, неточностям и даже неверным трактовкам. Например, банальное непонимание значения какого-либо американского культурного явления могло изменить суть целой сцены или характера персонажа.

Сегодня такие задачи решаются за считанные минуты с помощью интернета и специализированных ресурсов. В 90-х же поиск информации мог растянуться на недели и даже месяцы. Ни у кого не было возможности часами просиживать в библиотеках, просматривая справочники, энциклопедии, журналы, пытаясь найти нужные разъяснения. Те, у кого были друзья за границей, вели с ними переписку, пытаясь уточнить детали. Ответы на запросы приходили спустя месяцы, если вообще приходили.

Переводы Кинга 90-х годов полны ошибок. Они буквально кишели ими. Именно в этот период появились знаменитые «баги» перевода, которые сегодня обсуждаются как анекдоты. Кроссовки Гейджа Крида в «Кладбище домашних животных» (sneakers) внезапно стали шоколадными батончиками «Сникерс» (Snickers). Монстр из шкафчика (closet) в «Куджо» загадочным образом превратился в монстра из туалета. В «Необходимых вещах» герои умудрялись на ходу менять имена и пол, поскольку над переводом работали разные люди, а редактура отсутствовала. А в «Кэрри» несчастную героиню в первой сцене забрасывали тампонами с криками «Срок! Срок!» вместо «Месячные!»

Массовый читатель 90-х, который в большинстве своем не имел доступа к оригинальным текстам, просто не мог заметить этих ошибок. Но спустя десятилетия, с развитием интернета, поклонники Кинга начали разбирать переводы на детали и находить грубые несоответствия.

Особого разговора заслуживает перевод названий книг Кинга. В 1990-е годы книжные рынки, ларьки у метро и в переходах и бесконечные развалы на улицах были наводнены книгами Стивена Кинга. Его романы и сборники рассказов продавались в немыслимых тиражах. Но главное: одна и та же книга Кинга часто существовала не в одном, не в двух, а в трех, пяти, иногда даже в семи вариантах перевода.

С одной стороны, в ходу был простой маркетинговый ход: издать тот же роман, но под другим названием, с иной