Дым отечества. В поисках привычного времени - Марк Яковлевич Казарновский

сжимает. Маленький ребенок. Или большой. Я не могу уже много лет понять, что происходит в его голове. Что он думает. Что чувствует. Слышит ли он запах трав и палой листвы, стон ветров, мое дыхание.

_____

Утром я с моей няней выносим мужа в кресле на веранду. Когда холодно, я плотно укрываю его верблюжьим одеялом. Подарок крымских татар. Когда же холод подходит к веранде вплотную, я ложусь на краешек кресла и грею мужа. Моего смелого, страстного мужчину, который не может понимать, что я одна. Что тоскую.

А может, все не так. Он понимает. И говорит мне, что слышит мои стихи. Узнает мою боль. Чувствует мою тоску. И ещё тихонько просит не бросать его.

Так просят тяжело заболевшие собаки, когда их отвозят в ветлечебницу. Уже навсегда.

_____

Я обещала любимому, что не оставлю его. И это нас обоих успокаивает.

И ладно, что стихи мои ты не читаешь. Но они звучат в нас и порой мне кажется, что ты, как прежде, в другой жизни, улыбаешься, когда мне удалось. Нет, не хвалишь. Просто улыбаешься.

_____

Я хорошо знаю, как это происходит. Неожиданно, то в разговоре, то за чашкой кофе, то ночью. Когда я иду проверить, спит ли мой муж. Мой ребенок. Мой возлюбленный.

И вот оно накатывает. Дрожит душа.

И я снова пишу.

Если это ночь и муж спит, я шепчу ему стих. Он не просыпается. Но и не отпускает мою руку. Так мы и засыпаем иногда. Я на полу у его постели.

Но рук мы не отпускаем.

4/I—2014

Короткий рассказ

19–20 апреля 2014

Антони. Франция

1. Ну, хорошо, давайте ещё раз и бодрее, – устало произнес управляющий, сидящий на низкой скамеечке у бронзовых ворот. Шестеро пожилых мужчин подравнялись, армянской внешности человек взмахнул рукой и все хором запели:

– Сталин – наша слава боевая…

Сталин – нашей юности полет…

– Теперь хорошо, – произнес управляющий. Можете входить – и бронзовые двери приоткрылись.

«Добро пожаловать в ад» – было написано над входом.

2. Маменька, душечка, ну скажите мне правду. Что Вы прошептали, когда стояли под венцом.

Дама вздохнула.

– Ладно, слушай: Боже мой, ведь этот срок пожизненный. – Дама вздохнула. – осторожно, не мни фату, уже машина сигналит.

3. В нашем дворе рос дуб. Он был замечательный. Бабки во дворе говорили, что дуб этот помнил и Пушкина, и Грибоедова, и Ахматову, и Солженицына. Мы же знали этот дуб с иных позиций. Просто у каждого мальчика нашего двора первый в жизни поцелуй происходил у дуба.

К нему я привел свою юную жену-француженку. Она просто таки бежала к дубу. Была причина. В нашем дворе жил великий поэт СССР, а потом – России, лауреат всего и награжденец всем. Француженка моя его стихи знала и задыхаясь от волнения спрашивала:

– Вольёдя, он и вправду может выйти?

– Да, шери, – отвечал я. – Около дуба он всегда прогуливается по вечерам.

Я не договорил, увидев изумленное лицо моей юной супруги. Из-за дуба выходил наш поэт всех народов России, застегивая штаны.

4. Боль в ногах, избитых о камни, была невыносима. В каком-то мареве увидел он глиняную, вперемежку с камнями, хибару. И шагнул через порог. Очнулся очевидно через сутки.

– Спасибо тебе, женщина, – сказал мужчина, одевая сандалии поверх перевязанных ног. – Как зовут тебя?

– Мария, – ответила девушка.

– Откуда ты?

– Да я здесь и живу. Почитай, с рождения. Мы все из Магдалы.

– Ну, спасибо тебе, Мария из Магдалы, – улыбнулся мужчина. Прощай.

– Прощай. Да ты-то кто?

– Я? – Мужчина помедлил. – Я Исус из Назарета, – ответил он и шагнул в зной.

5. – Дай и ему пить, – хрипло сказал привязанный ко 2-му кресту. И повернул голову в сторону товарища. Глаза заплыли от зноя и ничего почти не видели, но все же он почувствовал – его обманули – губку с водой к первому кресту не дали.

– Зачем обманываешь, – хрипло крикнул на втором кресте. Обещали всем равную смерть.

Веревки жгли запястья и локти.

В дверь постучали. Секретарь испуганно заглянул.

– Уже пришли, – прошептал он.

– Пусть войдут, – ответил мужчина.

В кабинет вошли двое рослых молодых людей.

– Ну, давай, подписывай дарственную на фабрику и катись, – сказал старший.

– Но мы ведь договаривались о равных долях, – хрипло проговорил директор.

– Когда это было-то? Подписывай и катись. Покуда жив.

– Ну что ж, не хотите равные доли – все получим равную смерть, – сказал директор и выдернул из гранаты чеку.

6. Мне иногда хочется просто зайти к друзьям, сесть с ними за кухонный стол, выпить водку – запить пивом и обсудить все: мерзкую погоду, президента, Израиль, друзей, жен друзей, футбол, США, царя Соломона, царицу Савскую, Агарь, и многое, многое. И хочется, чтобы стучал дождь по карнизу окна.

Я подхожу к двери друзей, ставлю у стенки косу, откидываю капюшон и… не звоню.

Я вспомнила – кто я.

7. День сложился удачно. Можно сказать – счастливо. Он давно располагается возле метро Порт Рояль. Здесь тихо и никто не мешает наслаждаться травой, цветами в свое удовольствие. Сегодня удовольствие было в полной мере: у «Данфер Рошро» он нашел Taboulé aux 5 légumes, банку с овощами, почти не начатую. А чуть дальше – остатки креветочек в пакете с соусом пуавр. Вот и наслаждение. Он про себя хихикал. Полное наслаждение он испытывал по сути только два раза в жизни: когда женился и обладал Эдитой. И второй – когда сбежал от Эдитки и жил под мостом. Где ему никто не мешал, а «коллеги» его относились с большим интересом. Ибо видеть человека, погруженного в свои мысли весь день и ночь, и обходившегося без доброго бордо – это не часто.

А сегодня вообще именины сердца. Во-первых, Пасха и он получил от сердобольной дамы почти целый кулич.

Во-вторых, он нашел у помойки старую, грязную и засаленную газету «Гардиан», где внятно было сказано, что теорема Пуанкаре доказана русским чудаком, который теперь прячется от бандитов где-то на краю земли, в Петербурге. Призовой фонд – 1 000 000 долларов. Газета была года 2010. Вот этому-то он и смеялся.

Поев и свернув всю нехитрую снедь, он завернулся в одеяло, приткнулся к стенке и задремал, счастливо улыбаясь.

Никто не знал, что на животе, под трусами у него лежит тонкая тетрадка с задачкой Пуанкаре по топологии. Она решена им ещё 9 лет назад до опубликования сенсации в «Гардиан».

– Идиоты, – думал он и счастливо задремывал.

День сегодня проходил покойно и счастливо.

8. Инна шла из