Дым отечества. В поисках привычного времени - Марк Яковлевич Казарновский

хосписа № 1, что недалеко от метро «Спортивная» и плакала. Уже ясно, что мужа не вернуть. Ему плохо, да и он никакой. Кожа да кости. Но мышление ясное. Вот это-то и угнетало её больше всего. Уже неделю, как он в забытьи. Но открывая глаза и видя тревожное, измученное лицо жены, он улыбается и внятно говорит: «Тоня, я люблю тебя».

Часть III

Во Франции

Старая собака

Октябрь 2013

Антони. Франция

По трассе № 12, мимо городка Верной-сюр-Авр (чудесного, с сохраненными старыми домами 18–19 веков) можно проехать к многочисленным «хуторам», здесь их называют фермами.

Начало Нормандии, одним словом. И редко у фермы не встретишь лошадей. Пасутся. Фыркают. Иногда лягаются.

Вот на такой хутор я еду. Хутор, как и все хутора, тихий, уединенный. Мой же ещё и почти заброшен. Может поэтому я его и выбрал. Но скорее всего – стечение обстоятельств. Просто я разбил на кухне стакан. Стакан стоял в холодильнике и я неловко, воруя кусок колбасы, задел. Стакан – вдребезги.

Супруга же моя, ангельской души, но когда на кухне беспорядок, то ей это очень не нравится. Даже за несанкционированное проникновение в холодильник я должен получить серьезный выговор, а тут – стакан разбитый. Да стекло на полу. Я его, конечно, убрал, но безусловно не так. И все – не то. И помощи – никакой. А разгильдяйство – все вокруг меня. На уме одни тетки (мягко выражаясь).

Все это услышать от ангела души моей было грустно, даже – нестерпимо.

Поэтому я решил на время поселиться на почти заброшенной ферме близ Вернона. Французы такие места называют – задница мира. В том смысле, что дальше уже некуда. Думал же я о том, что россиянину вообще свойственно стремление к уединению. Сколько старцев проживало на Руси по скитам, землянкам, заимкам, пещеры тож были. И все старцы почитались. Что старец Зосима. Что Никодим. Что Сергий. Что Кузьмич. А на Валааме! На Соловках!

Размышляя об отшельничестве, я пришел к неожиданному. На Руси отшельники – только мужчины. Тогда все объяснимо. Ибо хоть и говорят об уединении, молитве, умерщвлении, но кажется мне – смотались в отшельничество в основном от супруг своих. Баб, видать, въедливых, скандальных, упрямых и добротой мало наделенных. А в ските или в заимке – поди сыщи его.

Вот они и молятся. Даже с огромным удовольствием.

Во Франции отшельников отродясь не было. А ежели и жили одиноко в лесах, как дева Женевьева, например, то молились, творили полезные населению чудеса и никакие мужья их не искали.

Иначе говоря, отшельничество в России – дело сугубо мужское. А во Франции практически женское. Да и большого движения в религиозных отправлениях отшельничество во Франции не заняло.

В России же, что ни отшельник – то личность. Возьмите, например, Кузьмича. Томского отшельника, что жил в заимке у купца томского же. Почти выяснилось – это Александр I, благословенной памяти.

* * *

Я ехал в свое отшельничество и о нем, Александре, думал.

Мне казалось, что судьбы наши несколько схожи. (Кроме происхождения и убиения отца). Александр I уважал Наполеона.

И я – тоже. Александр говорил по-французски легко и грассировал отменно. И мне это – пристало.

Александр увлекался дамами и даже гулял в Мальмезоне с Жозефиной. И я – увлекался. Но до уровня Жозефины не поднимался. В том смысле, что не было в мое время Жозефин. Ау, где вы, Ваше Императорское. И так далее.

Александр смотался может от своей супруги. И я – в какой-то мере.

Поэтому я себя утешал. Ну ладно, не будет у меня русского телевидения. Я уже привык во Франции смотреть сериалы.

Особенно про реку – сегодня 184 серия. Правда, я напрочь забыл 183 серии.

Не будет и ангела моего, что готовит мне борщи и котлетки. И ладно, нужно в отшельничестве пострадать. И вина, вероятно, тоже не будет. Думается, что и наши отшельники в России не очень-то романец распивали. В общем, надо держаться и жить. И ещё я решил – никому никаких адресов. Иначе российские эмигрантские люди, прознав про меня, старца, потянутся. Знаю, знаю.

Мол, как документы выправить. Да как квартиру получить. Думаю, что некоторые вообще мне предложат:

«Негоже, старец, тебе одному. И постирать, и приготовить, и спину потереть некому. Вот я и останусь, в услужении твоем буду находиться и мне утех парижских – без надобности».

А я – слабовольный. Только дай слабины – вот коготок и увяз. Поэтому утвердился в решении – адреса не давать, а отшельничество переживать в спокойствии, в ладах с природой и любви к окружающим. Благо, все окружающие были не близко. Правильно отметили, место мое – задница мира.

Но окружение было. Через несколько бессонных ночей я понял, что не дает мне спать. Под крышей жили зверьки. Их было много и они устраивали ночью такую возню, что спать было невозможно. Вначале просто неуютно. Однажды утром я зверьков увидел. Двое выскочили из-под крыши, пробежали по забору и исчезли. Чуть больше белки. Круглые уши. Большие глаза. Пушистый хвост. После этого я бояться их перестал.

Были и четыре курицы. Я о них уже писал и даже получил замечание от одной дамы – явно интеллектуала. Она, чуть щуря глаз, сказала мне: «По Фрейду, сударь, ваше пристрастие к описанию кур имеет очень четкое объяснение – озабоченность сексуальная». И она победно улыбнулась.

День мой проходил размеренно и спокойно. Я даже успевал набрасывать кое-какие мысли. Хорошо, что все уничтожил. Вот читатели бы смеялись.

Наладив быт, я подумал, что отшельничество при электричестве, газовом баллоне, холодильнике – не такая уж плохая штука.

* * *

Утро я организовал отменное. Кормил кур. Затем выносил кресло, ставил раскладной стул и начинался полный кайф. То есть, я пил первую чашку божественного напитка – кофе, которое я и молол и в турке кипятил. В большой фаянсовой кружке, сидя в кресле (если не было дождя – Нормандия) я получал первый заряд бодрости.

Конечно, созерцание природы, мошек, букашек и птичек рождало и различные чувства.

То я вспоминал родителей. То – ребят нашего двора. Девушек. Даже жен. Иногда меня охватывало беспокойство, происхождение которого я долго понять не мог.

Пока неожиданно меня не осенило. Мне здесь чего-то не хватает.

Мне очень хотелось собаку. Уже прошло 5 лет, как из жизни ушел мой любимый Джим. Я понял, что больше собаку заводить не