Я трогаю войну руками - Ирина Юрьевна Бугрышева

говорим. Мы воюем с теми, кто против русскоязычного населения. Кто считает, что, если говоришь на русском, — тебя надо уничтожить. Да?

Евгений кивает.

Андрей закрывает глаза. Выключается. Женя работает. По телу Андрея проходят спазмы. Так выходит напряжение из организма. Я заканчиваю с Олегом. Беру леденец. Кладу в рюкзак, чтоб не забыть. И перехожу к Александру.

Последний — боец без правил из Донецка. Тоже воюет с четырнадцатого года. Несколько ранений. Сюда прибыл из-за боли в ноге, где ранение было год назад. Обострение.

Я знаю Александра по интернету. Имела удовольствие наблюдать его видео с рингов. И тренировки в госпитале. Вживую — впервые. Но смотрю на него — и будто знаю всю жизнь. Он именно такой, как в интернете. Где статус в его социальной сети гласит: «Быть воином — значит, жить вечно».

Саша ждёт меня. В мягких техниках до его спазмов не доберёшься.

— Ир, за час успеем? У меня — встреча с главврачом. Он скажет, что думает насчёт моей ситуации. У меня нет иллюзий. Я свой снимок видел. Фигово всё. Посмотришь?

Снимок показывает трещину в кости из-за нагрузки. Ещё побегать в бронежилете и с рюкзаком — и лопнет кость. Фигово… Но жизни ничего не угрожает.

Я смотрю на Сашину ногу. По шрамам понимаю всю историю. Пулевое ранение, задета кость. В ногу вставили штырь. Кость срослась. Штырь достали. Кость не выдерживает нагрузки. Трещит по швам.

Я работаю с Сашей. Он глубоко дышит. И на каждом выдохе говорит:

— Чётко, Ир. Чётко попала. Чётко работаешь. Слушай, да. Забиты мышцы у меня. Всё чётко.

Саша дышит. Я иду по мышцам спины. Ног.

— Живот не трогай, — говорит Саша. — Мне мерзко, когда его касаются. Тут ранение было, видишь?

— Вижу, — говорю. — Закрой глаза. Не смотри. Я чуть-чуть расслаблю. Потом напишешь в статусе: «Мне мерзко, когда меня женщины трогают».

Саша ржёт. Палата хохочет тоже. Не хохочет только Андрей под Жениными руками. Спит.

— Не так уж и мерзко, — говорит Саша, пока я работаю с животом.

Женя заканчивает с Андреем. Тихо снимает его кровать с тормозов. Подвозит обратно к стене. Помахав всем рукой: «До встречи!», тихо уходит. На часах уже восемь вечера. Женя сегодня пришла на два часа раньше меня. И дома её ждут дети. Пора домой.

Спустя час Саша сидит на кровати. Счастлив:

— Ир, чётко. Чётко все!

И почти вприпрыжку убегает к врачу.

* * *

Я перехожу к Евгению. Я оставила его себе, как вишенку на торте. Боялась расплакаться. А к концу дня уже сил нет плакать. Но мне всё ещё ужасно обидно, что так вышло.

Восемь месяцев врачи спасали его ногу. Куча операций. Процедур. Терпения. Боли. И вот…

— Слушай, ну как вышло, — говорит Женя. — Мы с тобой расстались, и меня отвезли в санаторий, в Зеленогорск. Мне не кололи антибиотиков, ничего такого. И тут в ноге появились свищи. Гной пошёл. А как рану обкололи озоном — так прорвало вообще. И меня сюда отправили. А тут полковник меня осмотрел, самый главный. И говорит: «Женя, смотри. Ты нам тут всем сын полка. Поборолись, как могли. Надо ампутировать. Я всё красиво сделаю, ниже колена. Будешь бегать на протезе. Если сейчас не сделать, то придётся выше ампутировать. А это, сам понимаешь — жизнь без колена. Посложнее будет». Ир, я долго не думал. Тут психологический фактор, наверное. Я устал за восемь месяцев. И от скитаний по госпиталям. И от операций. И от боли. И я же видел, как за меня борются. Но не получается. Такое ранение. Помнишь, ты мне на ноге подержала руки, и сразу лимфа выступила. Вот это оно было. То, что прорвалось в итоге наружу. Ну вот. Короче, я через пятнадцать минут был готов. Подписал согласие на ампутацию. И мне на следующий день аппарат сняли. А через день ампутировали. Не грусти. Честно. Всё к лучшему. Эмоционально я вообще норм. Всё хорошо. И физически мне полегче. Воспаление из организма ушло. Нога так не болит. Пятку чувствую, конечно. Пальцы сводит не существующие. Но это в порядке вещей. Но зато две хорошие новости. Я сразу похудел! Не взвешивался, но объективно меньше вешу — на целую ногу. А второе — смотри! — у меня потничка на руке. Или что это? Аллергия? Я бы раньше на такое внимания не обратил из-за болей в ноге. А сегодня весь день парюсь и медсестёр строю, чтоб они разобрались. Получается, выздоравливаю.

* * *

На кровати поднимается Андрей. Взгляд — как из космоса:

— Ого, меня вырубило!

Смотрит на меня:

— Ну, ваша Женя! Волшебница! Перезагрузился.

Я киваю в ответ.

Работаю с Евгением. Сверху, где плечи. Плед с ног не снимаю. Не хочу. Культю рано ещё трогать. И не хочу видеть культю — там, где ещё две недели назад была нога. Опухшая. Воспалённая. Но нога.

Андрей отвлекает меня от грустных мыслей:

— Слушайте, сегодня ж день святого Валентина, да? Положено слать сердечки дамам сердца?

— Упаси Бог, — строго говорит Евгений. — Какой Валентин? У нас есть наш праздник, 8 июля. Вот, празднуй. Шли кому хочешь. День Петра и Февронии.

До этого дня ещё полгода. Плыть и плыть.

— Можешь выдыхать, — смеётся Андрей. — Не хочешь праздновать сегодня день Валентина, не празднуй. Сегодня день святого Трифона. А ему всегда на Руси молились, чтоб послал любимого человека. Суженого или суженую. Он же покровитель влюблённых. Он благословлял на браки. И вообще — Трифонов день — лучший день для помолвок и свадеб.

— Понял, — кивает Евгений. — Ну, раз так, то можем праздновать сегодня. У меня суженой нет, я сейчас маме позвоню в Луганск.

* * *

Я заканчиваю. Собираю рюкзак. В палату бойко, чуть прихрамывая, возвращается Саша, боец без правил. Докладывает итоги совещания.

— Завтра напишут приказ. И меня в понедельник переведут на реабилитацию. Здесь, в Питере. Чтоб я нагрузил мышцы на этой ноге. И разгрузил кость. Плавание, физиотерапия, ЛФК. Врач так и сказал: «Поработаешь с мышцами месяц. А через месяц вернёшься, я посмотрю на новый снимок и решим». А я что? Я согласен.

Я надеваю рюкзак на плечи. На часах 21:00.

— Увидимся, парни. Выздоравливайте!

Парни кричат мне вслед:

— Спасибо!

Мне и Жене. Лично Жене ребята не могли прокричать — Андрей спал. Приёмные часы — до 20:00. Мне не делают замечание на охране, что я задержалась на час. На календаре — день влюблённых. Я иду к праздничному столу, накрытому дома детьми. Меня ждут креветки. Сок. Свечи. И выученные