Русский кот - Валерия Алексеевна Державина

он рвал твои. Ну или хотя бы пакет с дерьмом на пороге подожгу, как давно хотела. Серьезно, давай приеду и его напинаю. Я в этих кроссовках – метр восемьдесят! – останавливаюсь и показываю кроссовки на массивной платформе, балансируя на одной ноге: бежевые, идеальной формы – прекрасные! Не видела формы лучше, очень их люблю.

– Спасибо тебе, дорогая, – Маша качает головой, грустно улыбается и коротко обнимает меня за плечи. А мне досадно, что я ничем не могу помочь, не могу сделать так, чтобы ей стало наплевать, не могу хирургически удалить ее сожаления. Мы идем по раздолбанному мосту через ж/д пути.

– Похоже на Муром.

– Ага, или на станцию «Текстильщики». Не помню, правда, был ли там мост.

– Подожди, я щас сфоткаю.

– Давай, пусть лучше будут доказательства. Я почему-то раньше думала, что в Риме везде красиво.

– Да-да, и я.

Признаться, не знаю, что тут можно фоткать так долго: конкретно в этом месте Рим был облит не чаем, а грязной водой – так итальянцы называют плохой кофе. Но на мосту мы стояли целую вечность: Маша делала какие-то художественные фото сквозь сетку, потом фото себя, потом позвала меня, но, к счастью, телефон разрядился.

Мы спустились с моста – и снова потянулись камни: под ногами и по сторонам дороги, большие и маленькие. Хоть бы одна сосна росла где-нибудь… Гул в ушах сменился тишиной, только наши шаги рикошетили от домов на пустой улице.

– Знаешь, а Саша говорит, что женщины, которые не в восторге от мужчин, – это женщины без отцов.

– Ну, в принципе он прав.

– Хотя не знаю… я встречала кучу примеров, когда люди, наоборот, подстраиваются и приспосабливаются.

– Моя сестра, например. Живет в патриархальном мире, по его правилам.

– Ага… А мы с тобой, что же, получается, сопротивление?

– Безусловно, дорогая, мы – сопротивление, – Маша, наконец, смеется.

Мы пересекли сквер и увидели пару собачников. Один из них выгуливал подвижного молодого ретривера. У меня слабость к ретриверам, мне кажется, что если бы я была собакой, то точно оказалась бы им. Была идея про русскую борзую, но они слишком худые и тонкие, как комар-долгоножка, а вот золотистый или белый ретривер – это гармония и красота в чистом виде. Хотя нет, забудьте, что я сказала, у меня точно не характер ретривера, у меня характер льва.

– Tuo cane é bellissimo! – говорю хозяйке, что значит, что у нее замечательная собака. Улыбается, смеется, благодарит. Спрашивает, откуда мы. Говорим, что из России. Охает, говорит, что видела, как мы разгоряченно обсуждали что-то и жестикулировали, как настоящие итальянцы. Наверное, войну? Собака тем временем бегала кругами, мы ее явно беспокоили. Мы сказали, что обсуждали отцов, попрощались с хозяйкой и двинули дальше, идти оставалось от силы минуты три.

– Что подарить тебе на день рождения?

– Ой, да ничего, забей… – притворно отмахиваюсь. Я очень люблю подарки.

– Нет, ты обязательно подумай и выбери. Завтра скажи.

– Хорошо, подумаю, – коварно улыбаюсь себе под нос.

Вышли на площадь. Тут не пористая брусчатка, а блестящие гладкие камни, от них отражается тусклый свет фонарей. Какая-то пара разложилась на ступеньках в безмолвии, рядом валяется пустая бутылка из-под вина. Вспоминаю, как мы с Машей пили подаренное отелем вино из чашек перед концертом. Она посоветовала мне зажать нос, чтобы больше влезло, но не пить слишком много, чтобы не стошнило. Смеюсь внутри себя: в этом вся Маша, человек, сотканный из противоречий. Как и наша дружба. Видели видео, где собака и лев росли вместе и теперь они лучшие друзья? Вот это мы. Я лев, конечно.

* * *

Ночь прошла так себе: я проснулась в четыре утра как от толчка. Опять землетрясение? Нет, это не внешний толчок, а толчок внутренний – тот, который сигнализирует о том, что срочно нужно в уборную. Все, думаю, отравили римляне. Лазанья? Джелато? Апероль? Странно…

В напряжении жду развития ситуации, ладони вспотели, стресс. Встала с кровати, просочилась мимо спящих подруг, села на крышку унитаза, с грохотом съехала с унитаза (вместе с крышкой), беззвучно закричала, поправила крышку, села, подождала минут двадцать, пока ноги в носках не заледенели на каменной плитке. Ничего. Вернулась в постель, лежу.

И тут – бах! – прилетает кулаком прямо в ухо! Оно ожидаемо потеплело. Моя подружка Маша, оказывается, дерется во сне. Такие подробности лучше, конечно, узнавать до того, как вы распределяете, кто будет спать в раскладном кресле, а кто на двуспальной кровати. В этот раз положили в кресло самого хрупкого человека, а нужно было самого дерущегося. Так что проснулась я не от толчка, а буквально от удара.

Еще пару часов я уворачивалась, меняла положение, отодвигалась, боролась с летучестью Машиных рук при помощи одеяла – ничего не вышло. Спустя какое-то время она успокоилась сама, а я, конечно, так и не уснула и до утра размышляла о всяком.

Думаю, многие при переезде проходят через желание вернуться домой.

Поэтически вижу это так: сначала ты идешь по лугу, улыбаешься солнышку, мягкий ветерок щекочет волосы на ногах (у меня так не было, но не из-за того, что нет волос на ногах, а из-за того, что никакому солнышку я не улыбалась, как и оно мне: вообще-то, я должна была быть в Италии). Идешь месяц, два. Набегают тучи. Неудобства жалят притаившимися в травинках пчелами, застревают камушками в сандалиях, царапают колючками ноги (вот тут моя точка A) – отмахиваешься.

Небо чернеет, порыв холодного ветра срывает и уносит прочь соломенную шляпку с черной ленточкой, косой ливень бьет в лицо, с неба сыплются камни, а возможно, и куски мертвых птиц, а дальше только удар копчиком о скользкую глину – и вот ты уже съезжаешь вниз, в бурую лужу депрессии, и валяешься там – и хорошо, если в этот момент какая-нибудь собака не задирает ногу, чтобы справить на тебя малую нужду (или здесь моя точка А? Надо подумать).

Чтобы оттащить себя от чемодана и вокзала, наши соотечественники рисуют страшные картины возвращения на Родину. Одни играют на социальном: вся деревня будет смеяться. Для меня это не работает: пусть говорят что угодно, даже ссорятся или дерутся со мной (без моего участия) – мне все равно. Что я сделаю? Таков путь звезды – тебя всегда обсуждают. Другие стоят на том, что у них есть цель и они должны ее достичь, чего бы это ни стоило, – тоже мимо.

До поездки в Рим я месяц не выходила за пределы сербского района: все было не то и не так. Я понимала и