Моя полосатая жизнь: Рассказы оголтелой оптимистки - Нина Витальевна Зверева

все привозили много материала, его не успевали монтировать, а через час мы должны были выйти в эфир чуть ли не вместо программы «Время». И когда я вошла, сверкая глазами, Сагалаев был уже в мыле:

– Так, Нина. У тебя Белоруссия и Япония. Сколько минут отснято?

– 48.

– У тебя две делегации, Белоруссия и Япония. Почему так много?

Потому что я впервые работала с видео, когда не надо было экономить пленку. Мне хотелось спросить побольше. Сначала плохие вопросы задавала, потом хорошие. И он публично, при всех, взял у меня из рук кассету и выбросил ее в мусорное ведро:

– Мы не можем это смонтировать, Нин. Сегодня не успеем, а завтра будет уже неинтересно. Поэтому этого никто никогда не увидит.

Я подошла к корзине. Там было все. Мой материал, моя жизнь. Достала и посмотрела на Сагалаева:

– Я смонтирую это за семь минут.

– Каким образом?

– Я знаю, на какой минуте у меня правильные вопросы.

– Мы не будем тебе мешать, но останемся здесь. Честно – я не верю, но мне интересно.

Я смонтировала за пять:

– Давайте сразу на 13-ю минуту, этот кусок берем. Теперь отматываем 10 минут, нет, не этот, на 20 секунд вперед, ага, вот этот кусок, вот этот…

Сагалаев был потрясен:

– Тебе надо учить. Ты удивительно владеешь этим всем, просто на кончиках пальцев. И я не понимаю, почему ты у нас не в штате.

Кто-то из моих подписчиков однажды написал: «Конечно, у вас был роман с Сагалаевым, это очевидно». Я всегда с невероятной нежностью отношусь к людям, которые учат меня мастерству. Мне настолько хотелось состояться в профессии, что человек, который мог мне помочь, уже был тогда для меня богом. Но у меня есть прекрасный «антидот». Я веду человека в семью.

Тогда, в 1978 году, я все-таки стала победителем Всесоюзного фестиваля молодежных программ. Я заняла второе место за свою программу «вне конкурса». Сагалаев приехал в последний день фестиваля вручать призы. Подошел, обнял меня, поздравил со вторым местом:

– Ну, какие у нас планы на вечер?

– Идем ко мне домой, а потом к родителям.

– Что, уже пора к маме?

А я познакомила его с Вовой, с маленькими девчонками. Помню, Катя залезла к нему на колени. Это было так трогательно. И потом пошли к родителям, конечно. Папа поиграл на рояле, мама кормила пирожками, это главное ее угощение для моих друзей. Ну а потом я познакомилась с его женой Людмилой, с его детьми Мишей и Юлей.

У нас с Сагалаевым было много встреч на самых разных уровнях. Он руководил программой «Время», потом нашим Российским телевидением, где я работала собственным корреспондентом. И имел отношение к тому, что мне вручили орден. Безусловно. Когда решали, дать ли грант Правительства Российской Федерации моей школе, он выступил в мою защиту. Давать не хотели: «Ну как же так, это частная школа, а деньги государственные!» И Эдуард Михайлович ответил, что в частной школе Зверевой должна быть лучшая техника, потому что она прекрасно учит и уже это доказала. И добавил: «Я знаю ее с восьми лет!» Это было очень смешно.

Он очень многим помогал. Когда организовал «Национальную ассоциацию телевещателей», все телестудии нашей большой страны приходили к нему со своими проблемами. Его все уважали и любили. Он был общим учителем, не только моим.

Когда нам хотелось поговорить, мы встречались в ресторане «Узбекистан» (Эдик сам из Самарканда, поэтому любовь к узбекскому плову и вообще к Узбекистану у него была всегда).

Наша последняя встреча была именно в этом ресторане. До этого у Эдика был инсульт, у него плохо работали рука и нога, он ужасно этого смущался и спрашивал:

– Заметно, что я хромаю?

– Эдуард Михайлович (на людях я всегда звала его по имени-отчеству, а между собой мы с молодости были Нина и Эдик), может, это и заметно, но для меня не имеет никакого значения.

– Вот все так говорят!

Я рассказывала ему, что уже не занимаюсь телевидением, а учу людей выступать и говорить. А ему хотелось думать, что я учу выступать на телевидении.

Его сердце было отдано телевидению раз и навсегда. Он сам пытался быть ведущим, делал разные программы, в том числе «Мудрость идиота» – про самого себя, про то, как он познавал этот мир. Многим увлекался, например восточными практиками, был чрезвычайно открыт, искренен, откровенен. Ему, кстати, многие ставили это в вину. Я же всегда восхищалась этим его качеством.

В нашу последнюю встречу я привезла в ресторан «Узбекистан» мои книги и показала ему. Он тут же начал их листать, смотреть, читать. Поднял на меня свои восточные глаза:

– Так ты уже не на телевидении?

– Нет.

– Как жаль!

– Ну почему жаль? Это другой этап, даже шире. У меня учатся и бизнесмены, и журналисты, разные люди. Это гораздо шире – учить говорить.

– Может, ты можешь мне помочь? Я мечтаю написать книгу, жить мне осталось не очень долго, я так чувствую. Хочу диктовать, и мне даже дали писателя. Но она меня как будто не слышит. Пишет так, что я не узнаю себя. Может, у тебя кто-то есть, кто услышит мой голос? Может быть, ты сама можешь написать?

– Эдуард Михайлович, я навряд ли. Я сама тоже люблю диктовать, а потом уже читать и редактировать. У меня есть Светлана Иконникова, которая мне помогает писать книги. Она умеет слышать.

И Светлана помогла Эдику написать его знаменитую книгу «Когда журналисты были свободными». У них получился тандем, и я так счастлива, что он успел насладиться и книгой, и ее презентацией, и отзывами. Там даже есть маленькая глава про меня и тот фестиваль 1978 года. Это тоже трогательно и значимо.

После этого он прожил два года. Его похоронили в мае 2023 года на Троекуровском кладбище. О его похоронах мне рассказывала Светлана Сорокина. Меня не было в то время в России, я не успела, прилетела через два дня. Пришли все. Больше тысячи человек. Невозможно было пройти к могиле, чтобы просто положить цветы. И цветов было очень много.

Но самое главное, конечно, не цветы. Проститься с ним пришли люди разных политических взглядов, которые годами не разговаривали друг с другом, а там им пришлось. Тропинки узкие, и они были вынуждены здороваться и вступать в диалог. Эдуард Михайлович всегда был за диалог. Он умел слышать всех, дружить со всеми, он любил и умел помогать всем. И получился последний урок от него: ребята, вы чего разбежались-то? Вот же вы! Вас объединяет профессия, любовь к стране, к людям!

И если суммировать уроки Эдуарда Михайловича Сагалаева, то первый – человека надо правильно учить. Настоящий лидер – это человек, который умеет растить других людей. Это возможно, только если вы видите в них таланты. На одном из юбилеев его все чествовали, а он вышел и сказал:

– Слушайте, я же ничего не умею, я просто люблю талантливых людей. Я помогаю им состояться.

И зал встал! Потому что это и есть главная роль лидера. Своей интересной, яркой жизнью, успехом в профессии я вообще-то обязана, безусловно, ему. Когда-то он меня нашел и объяснил мне, что во мне есть хорошего.

Второй урок – правильная обратная связь. Критикой, даже справедливой, можно убить. Надо выслушивать от начала до конца, не перебивая, а начинать обратную связь всегда с хорошего. Такая критика будет конструктивной.

Одно из последних наших селфи с Сагалаевым на юбилее программы «Взгляд»

Однажды он мне сказал,