Моя полосатая жизнь: Рассказы оголтелой оптимистки - Нина Витальевна Зверева

– Я так и думал. Вы «эксперты» в этом еще и потому, что вы не делаете подобных программ. Второе. Поднимите руки те, кто дает возможность человеку, недавно пришедшему в профессиональный эфир, сделать программу на 54 минуты, в прайм-тайм, с лучшим режиссером телевидения (а режиссерскую работу там все хвалили – это был Мараш). Просто поднимите руки и расскажите об этом парне или девушке, которым вы дали зеленый свет, возможность экспериментировать. Ведь молодежная редакция – это лаборатория экспериментов. Нет рук? Спасибо за честность. И, наконец, третий мой вопрос. А что было хорошего в этой программе и почему вы не начали с этого?

Совершенно убитые, разбитые, виноватые, все эти редакторы прыгали вокруг меня и старались как-то подбодрить, что ли. А Сагалаев ушел, оставив в моей душе совершенно неизгладимый след. Я нашла своего учителя.

Наша вторая встреча произошла в 1978 году, когда в городе Горьком проходил Всесоюзный фестиваль молодежных программ. Я догадывалась, что приедет Сагалаев. Он уже был автором «Нашей биографии» – знаменитой работы, за которую он удостоился Государственной премии.

И он действительно приехал. Веселый, кудрявый, в красивом плаще с высоким поднятым воротником. Брюки на этот раз были в полосочку. Они у него всегда были интересные, плюс восточная внешность – звонкий, веселый, худой, бурный, яркий… Московские гости с утра до вечера смотрели программы конкурса в нашем просмотровом зале, и мы все время слышали оттуда хохот. И конечно, это немного смущало, ведь там была и наша программа. Владимир Близнецов сделал трогательную передачу про Таню Савичеву, девочку с тем самым блокадным дневником. Эдита Пьеха приезжала на ее могилу, и съемочная группа ходила следом за ней. А похоронена Таня Савичева у нас, в Нижегородской области, ее привезли из Ленинграда и не смогли спасти (последствия голода).

У меня была мечта: чтобы Эдуард Михайлович обратил на меня внимание и позвал на Центральное телевидение. Но от каждой редакции можно было представить только одну передачу. И Рогнеда Александровна, в ту пору уже директор Горьковского телевидения, предложила мне выставить свою «вне конкурса». Так тоже было можно. И члены жюри, если захотят, ее посмотрят.

И я сделала «Круглый стол вокруг станка». На заводе «Красное Сормово» не хватало рабочих. Станки часто стояли без дела. Я исследовала вопрос и прошла по всей цепочке: родители, школа, ПТУ, завод. Придумала интересную открытку-заставку, получилась программа минут на 45 (у нас были длинные программы, как сейчас на YouTube).

Ее похвалили многие из нашей редакции. Но посмотрят или нет члены жюри – непонятно. В один из дней просмотров вдруг открывается дверь, заходит Сагалаев:

– Вы редакция «Факел»? Давайте по-честному. Вы ведь тоже организаторы. Я так устал смотреть одинаковые программы. Комсомольско-молодежные бригады, все моются в душе после смены, все говорят, какие подарки для партии они приготовили. Это очень скучно! Я даже не знаю, какой у нас будет фестиваль, если мы не покажем что-то другое. А еще очень много слезливых программ, таких квазиэмоциональных. Это же молодежная редакция, ребята, тут же нужно что-то другое, новое. У вас есть?

Это был мой миг, «за него и держись», как известно:

– У меня есть вне конкурса!

– Вне конкурса или в конкурсе – решаю я, – заметил Сагалаев. – Тащите свою «вне конкурса».

Сел смотреть. Я хотела уйти, он запретил: «Нет! Сидеть тут, рядом». Я знала, что он будет смотреть внимательно. Думаю, за что же мне второй раз такое?

Он просмотрел все эти 45 минут, повернулся ко мне и сказал… Нет, не «Где-то я вас видел». В программе про разводы я все время давала слово экспертам – юристам, директору дома бракосочетания. Там были длинные интервью, а меня было очень мало. А тут я вела программу. Этот «круглый стол» был нарисован на моем столе, за который я виртуально сажала людей и еще все комментировала. Он развернулся ко мне всем телом:

– Откуда такая любовь к камере? Почему камера вас так любит, объясните мне? Я не видел такого.

– Так я еще в восемь лет…

– Что в восемь лет?

– Я в восемь лет на телевидение пришла.

– А что ты делала в восемь лет на телевидении?

Незаметно перешли на «ты». И дальше он сказал, что надо оставить одного героя и меня. А остальное он бы вырезал.

Я приехала в Останкино, меня ждали в монтажной, вырезали много лишнего, осталось 22 минуты, ровно половина программы. Сагалаев посмотрел одним глазком и добавил:

– Нин, и еще: никогда не носи на батнике бусы. И эти длинные сережки – ну что ты как елочка?

Тоже урок. А потом начались чудеса. Меня стали приглашать учиться. Профессиональные редакторы, которые показывали мне, как можно сказать меньше и точнее. И монтировали на глазах мою программу. Потом я делала то же самое с ребятами в своей телевизионной школе. Они привозили сюжеты, и я предлагала: «Давайте по-другому». Яркое начало, яркий финал (кстати, в публичных выступлениях тот же принцип).

Так в 1978 году началась моя история сотрудничества с Центральным телевидением. Я мечтала стать их собственным корреспондентом, но разрывалась между Нижним Новгородом и Москвой. Работала внештатно, сначала в молодежной редакции, потом в программе «Взгляд».

В то время Сагалаев уже несколько раз звал меня работать и даже решил вопрос с квартирой в Москве. Квартира была большая, трехкомнатная, в центре. Но я выбрала жить в Нижнем Новгороде. А полноценным собственным корреспондентом Российского телевидения (вошла в штат) стала в 1991 году по приглашению Анатолия Григорьевича Лысенко.

Еще одна история про Сагалаева. Меня пригласили корреспондентом на Всемирный фестиваль молодежи и студентов, на котором должна была работать молодежная редакция Центрального телевидения. Эдуард Михайлович уже был главным редактором и отвечал за работу группы на фестивале. Я подумала, что позвали журналистов из разных регионов, но оказалось, что не из Москвы я одна.

Итак, 1985 год, Горбачев, перестройка. В Москву приехало огромное количество делегаций. Всем интересно, как меняется страна. Мы собрались на первое собрание в кабинете Сагалаева. На стене за его спиной были развешаны смешные фразы, афоризмы. Один раз я зашла и прочитала крупными буквами: «Кто хочет работать – работает, кто не хочет – ищет оправдания». И поняла, что лучше уйти и самой решить вопрос.

Таким его запомнили многомиллионные зрители программ молодежной редакции ЦТ (Сагалаев в центре)

Вернемся к фестивалю. Сагалаев нас собрал, ходил между нами (он всегда ходил, когда вел совещания) и говорил:

– Запомните, пожалуйста, ребята, вопросы, которые не надо задавать: почему приехали, какие ваши первые впечатления, какая ваша цель. Это плохие вопросы. Надо знать что-нибудь про этих людей или про страну, откуда они приехали. И каким-то образом искать мостики: вот наш фестиваль и вот их страна. В общем, изучайте материал и ищите необычные вопросы.

Как удивительно устроен человек! Помните, Ходжа Насреддин: «Не думать о белой обезьяне», да? Мне дали прекрасного оператора Диму, который сказал, что мне не надо беспокоиться о пленке: ее много. Я была потрясена: именно кинопленки нам всегда не хватало. А это оказалась видеокамера, и значит, я была практически не ограничена во времени съемки. Мы поехали встречать белорусскую делегацию, и я спросила: ваша цель, ваши впечатления. Все те вопросы, которые не надо было задавать! Потом меня послали в Шереметьево встречать японскую делегацию. Набор вопросов был тот же самый. Мне жутко не повезло, потому что в монтажной нас встречал сам Сагалаев. График сыпался,