Избранные воспоминания и статьи - Осип Аронович Пятницкий

коммерческой автономной группы на определенных условиях (Красин до съезда был в примиренческом ЦК, поэтому он совсем не знал, в каком состоянии находится наш заграничный технический аппарат), в числе которых был пункт о том, что мы должны передать этой транспортной группе все наши связи. Договор уже был подписан, когда я вернулся в Берлин, а т. Красина уже не было за границей. Меня договор возмутил до глубины души, и я опротестовал его перед ЦК, который его аннулировал{90}. Я начал передавать дела в Берлине Житомирскому и т. Гецову{91}(тогда он был студентом) и обучать их упаковывать литературу и зашивать ее в «панцири». Во время этой передачи дел я опять заметил за собой усиленную слежку, которая вынудила меня сидеть дома в течение пяти дней, пока я не кончил сдачи дел и не покинул Германии. Однажды я отдернул штору окна в комнате, где я временно жил, и к своему ужасу увидел того самого шпика, который заставил меня покинуть Берлин. Поэтому-то я и решил не выходить из дому, пока не кончу всех дел. Для меня тогда было загадкой, каким образом этот шпик мог узнать, где я живу: ведь ко мне ходил и знал мою квартиру только один Житомирский, а ему и я и заграничные партийные органы вполне доверяли. За день до моего отъезда в Россию Житомирский привел ко мне М. Н. Лядова{92}, несмотря на то что за мной следили и т. Лядов не имел права жить в Пруссии, откуда он был выслан.

Тов. Лядов благополучно выбрался, переночевав у меня, и мне удалось не менее благополучно выбраться из квартиры, а затем из Берлина и Германии и быстро переправиться через границу на Остроленко, через которую я переправлял немало товарищей. В середине июля я попал в Одессу, куда меня направил ЦК, избранный на III съезде партии.

ПАРТИЙНАЯ работа В ОДЕССЕ. АРЕСТ И ТЮРЬМА

1905–1906 гг.

В Одессу я приехал после потемкинских дней{93}. Организации всех партий, в том числе и организация нашей партии, сильно пострадали и ослабели как от арестов, так и от того, что многим партийным работникам пришлось оставить Одессу.

Прямо с явки я попал на заседание Одесского комитета партии. Оказалось, что ЦК предупредил Одесский комитет о моем приезде{94}, и последний меня кооптировал заочно в свой состав, назначив организатором Городского района.

На заседании комитета присутствовали тт. Гусев, Кирилл — Правдин, Даниил — Шотман и Шаповалов{95}. Последний через несколько дней после моего приезда оставил Одессу. Работа в комитете разделена была между членами его таким образом: Гусев был секретарем (он же был связан со студенческой большевистской организацией и техническим аппаратом ОК), Кирилл был организатором Пересыпского, Даниил — организатором Дальницкого и я — организатором Городского районов. Таким образом, в Одесской большевистской организации было до октябрьских дней 1905 г. три района. В Дальницком районе было тогда два подрайона — Фонтанский и Вокзальный, организатором последнего был т. Миша Вокзальный — М. Земблюхтер. Насколько мне помнится, в других двух районах оформленных подрайонов не было. Через несколько дней после моего приезда в Одессу приехал Анатолий (Готлобер{96}), который был также кооптирован в комитет, и ему было поручено заведование агитпропом комитета. Комитет в этом составе существовал до 25 октября 1905 г. (ст. ст.) без изменения. Из товарищей, которые близко стояли к комитету того периода, я могу назвать Л. М. Книпович — «Дяденьку», Наташу (Самойлову — активного партийного работника, умерла в 1921 г.), Арк. Ал. Самойлова, А. Е. Аксельрод — «Сашу»{97} и Виктора (фамилии я его не знал, и мне больше не пришлось встречаться с ним). Организация тогда (в 1905 г.) в Одессе, да и во всей России, снизу доверху была построена на принципе кооптации: на заводах, фабриках, в мастерских социал-демократы большевики, которые там работали, приглашали (кооптировали) в свои ячейки тех рабочих и работниц, которых они считали подходящими по сознательности и преданности рабочему делу. Наиболее активных и сознательных кооптировали в бюро ячеек. Районные комитеты крупных городов распределяли между своими членами работу по объединению всех ячеек части территории района (подрайона) и организации ячеек, где их еще не было. Организаторы подрайонов кооптировали лучшие элементы ячеек в подрайонные комитеты. На место выбывшего члена подрайонного комитета (арест или отъезд кого-либо из членов подрайонного комитета) оставшиеся члены кооптировали других членов с согласия райкома. Райкомы же составлялись из лучших элементов подрайонных комитетов. Общегородские комитеты создавались из лучших работников районов, где таковые существовали, или из лучших элементов групп и ячеек какого-нибудь города, не имевшего районных подразделений. Вновь организовавшиеся комитеты подлежали утверждению ЦК, причем общегородские комитеты имели право кооптации новых членов. В случае если какой-нибудь общегородской комитет проваливался целиком, то ЦК партии назначал кого-либо в комитет, и назначенный или назначенные уже кооптировали подходящих товарищей из работников районов до нужного количества.

Я нашел нужным остановиться на форме построения наших тогдашних парторганизаций, ибо большинство теперешних членов нашей партии в таких организациях не участвовало, а ведь им это полезно знать.

К тому же наши заграничные братские партии сильно страдают от того, что они не могут найти подходящей формы построения своих местных организаций в нелегальных условиях, ибо им до и во время войны (до организации коммунистических партий) почти не приходилось вести нелегального существования.

Какова же была организация самого Одесского комитета и в чем выражалась его деятельность до октябрьских дней 1905 г.?

Комитет имел явки для внешнего мира (для ЦК и ЦО РСДРП(б) и для соседних парткомитетов — Николаевского, Херсонского и т. д.).

Приезжие товарищи попадали к секретарю Одесского комитета Гусеву. Гусев имел ежедневно, кроме дней, когда заседал комитет, свои явки, где мы — члены комитета — могли его найти в определенные часы (явки бывали в кафе, в частных квартирах и т. д.). Заседания комитета были очень часты, не реже одного раза в неделю. Они происходили на частных квартирах у сочувствовавшей нам интеллигенции. На заседаниях комитета обсуждались директивы ЦК, политическое положение, план проведения той или иной политкампании, тактические вопросы и вопросы профессионального движения. Часто обсуждались вопросы, связанные с агитпропагандой и с отношением к организациям других партий, которые существовали в Одессе и с которыми комитету нашей партии приходилось сталкиваться. Принятые комитетом решения переносились организаторами районов на собрания районных комитетов, которые обсуждали как самые решения, так и методы их проведения в жизнь.

Комитет издавал листовки по поводу всех политических событий (в Одессе была большая нелегальная типография ЦК,