Река времени. По следам моей памяти - Виктор Николаевич Ярошенко

Так судьба свела моего отца с Никитой Хрущёвым, а меня с Юлей Хрущёвой, внучкой и одновременно его приёмной дочерью. Ощущения от этих встреч у меня остались прямо противоположные – я был приятно удивлён умом, образованностью, воспитанием и мягким характером Юлии. В отличие от Хрущёва-атеиста, его внучка, несмотря на гнетущую атмосферу советского строя, выросла человеком верующим. В июне 2017 года Юлия Леонидовна Хрущёва нелепо и трагически погибла под колёсами подмосковной электрички. Пусть земля ей будет пухом.

2.2. Выбор цели

Институт и сын не лейтенанта Шмидта

Поступив во ВТУЗ, я с удовольствием окунулся в студенческую жизнь и уже через полгода, во время первой сессии, сдал экстерном экзамены по французскому языку за все четыре года вперёд. В результате Министерство высшего образования СССР впервые в своей истории дало право студенту работать в том же институте, так называемым, «почасовиком», то есть, преподавателем французского языка – по отдельному хозяйственному договору, вне штатного расписания. Два раза во время каждой учебной недели я преподавал французский язык своим однокурсникам – это было совсем не сложно: в техническом ВУЗе уровень знаний иностранных языков был, увы, крайне низким.

Знание иностранного языка дало о себе знать. На шестом курсе меня вызвал к себе в кабинет руководитель моей дипломной работы, декан нашего автомобильного факультета и проректор института, очень интересный, образованный и обаятельный человек – Владимир Оттович Шмидт. Он был не сыном лейтенанта Шмидта, а сыном известного учёного-полярника, академика Отто Юльевича Шмидта; они даже внешне были очень похожи и носили одинаковые чёрные густые бороды…

– А что, – с места в карьер начал Шмидт, не пригласив меня даже присесть, – не замахнуться ли нам на Шекспира?

– Я готов: что надо сделать, Владимир Оттович?

– Вы хотели бы стать первооткрывателем?

– Конечно, но ваш батюшка уже всё переоткрывал, – осмелился я пошутить. – А вот и не всё, вам надо попробовать первому в СССР защитить технический диплом на французском языке! Каково? Здорово я придумал?

– Неожиданное предложение, я пока не могу въехать в тему.

– Подумайте, до защиты ещё почти пять месяцев, формальности мы уладим и разрешение на такой эксперимент в министерстве получим. Через три дня жду вас с ответом, и если «да», то с планом – как всё это «по уму» организовать.

Я, конечно, с радостью согласился, и план, который я затем предложил, был довольно прост. В зале, где планировалась открытая защита диплома, мой друг – одноклассник по спецшколе Павел Вахламов – телефонизировал (оборудовал наушниками) 40 мест, 10 из которых отводились для дипломной комиссии.

В результате, я вещал на французском языке в микрофон, как на обычной международной конференции, а Павел, находясь в аудитории на другом конце института, слушал меня через наушники и синхронно переводил, держа перед собой другой микрофон, который был соединён с наушниками в зале. Всё очень просто, как на международных конференциях. Для каверзных вопросов у комиссии был свой микрофон, который работал по такой же технологии.

Тема дипломной работы была очень сложной: расчёт и проектирование гипоидной передачи грузового автомобиля. Но после часовой баталии комиссия единогласно проголосовала за оценку «отлично», а в дипломе была сделана специальная отметка о том, что защита состоялась на французском языке.

Владимир Оттович был очень доволен своей затеей («впервые в СССР… его студент…»), а я, так вообще «на седьмом небе»…

За год до этого важного события под нажимом и по рекомендации Шмидта без всякого энтузиазма я стал членом КПСС. А произошло это так. Однажды меня пригласил к себе в кабинет для необычного предложения декан нашего автомобильного факультета В.О. Шмидт. Оказалось, что на институт выделена квота для приёма новых членов в КПСС – состав и количество членов компартии строго регулировались какими-то высшими партийными бонзами, которые, в конце концов, и привели эту партию и СССР к печальному концу.

– Виктор Николаевич (он всегда называл студентов на «вы» и по имени-отчеству), вы у нас на виду, вам и карты в руки, пора вступать в партию, с парткомом согласовано, а характеристику я вам дам….

Взяв сутки на размышление, я согласился. Следует учитывать, что КПСС была не только единственной и правящей партией, но и важнейшей частью хозяйственно-административной системы управляющей народным хозяйством СССР. Поэтому реально участвовать в экономической и общественно-политической жизни страны вне КПСС было бы просто невозможно, а выходить на Красную площадь с плакатами, требуя реформ – не продуктивно.

– Пора, наконец, разбавить наше старушечье болото молодыми кадрами, – сказал он через несколько дней, рекомендуя меня секретарю парткома института.

Предстояло подать в партийный комитет института соответствующее заявление. В качестве образца был рекомендован некий шаблон: «Прошу принять меня кандидатом в члены КПСС, т. к. хочу быть в первых рядах строителей коммунизма… обязуюсь…» и так далее. Я отнёс своё заявление в партком, но в нём написал: «Прошу принять меня кандидатом в члены КПСС, т. к. хочу участвовать в реорганизации партии и проведении социально-экономических реформ в СССР…». Этот визит в партийный комитет института был настолько банальной и ритуальной операцией, что читать заявление никто не стал.

Каждый месяц большие и малые партийные организации, – хоть умри, но должны были проводить собрания, даже если говорить уже было совсем не о чем. Во время таких собраний многие члены КПСС тихо дремали или шёпотом рассказывали антисоветские анекдоты. Исключение составляли персональные дела коммунистов, связанные с попаданием в вытрезвитель и заявления обманутых жён о супружеской измене.

И вот наступил день «Х», когда на очередном ежемесячном партийном собрании института среди нескольких сонных пунктов повестки дня рассматривался вопрос о принятии меня кандидатом в члены КПСС. Ведущий собрания по процедуре автоматически, как говорят, без выражения, стал зачитывать моё заявление и вдруг запнулся, прочтя то, что собравшиеся коммунисты с многолетним стажем не хотели услышать и не могли понять («…хочу участвовать в реорганизации партии и проведении социально-экономических реформ в СССР…»). На этих словах все оживились, встряхнулись, по залу прокатился недовольный гул, коммунисты стали тянуть руки для гневных выступлений. И тут началось… ах, какой же был скандал:

– Что это за реорганизация КПСС?

– Оппортунист и ревизионист!

– Да он, наверное, устава партии совсем не знает!

– Что это за социально-экономические реформы?

– А как звучит кодекс строителя коммунизма?

– Вы что, молодой человек, газет не читаете? Не знаете, что мы вот-вот догоним, а там, глядишь, и перегоним США по производству…

– Нет, товарищи, он не то, чтобы в коммунисты, он и в комсомольцы не годится…

Выручил,