Эпоха перемен. Моя жизнь - Анатолий Штейнберг

короткой ноге с секретаршами чиновников было намного важнее, чем иметь знакомство с самими чиновниками. Именно секретарши имели доступ к телу: они решали, кого пропустить к руководителю и чью бумагу показать, а какой вопрос или человека оставить без министерского внимания. Нашим курирующим заместителем министра был Геннадий Фёдорович Пронин, первым заместителем министра был Николай Георгиевич Никольский. Благодаря знакомству с их секретаршами мне удавалось без проблем заходить в кабинеты замминистров, если это было необходимо.

Однажды у нас возник срочный вопрос, который нужно было решить с Прониным. Я как раз был в Москве, но на приём к нему записан не был. Можно было посоветоваться с Евтушенко или вернуться на завод, подготовиться, записаться и снова приехать в Москву. Но я взял ответственность на себя и попробовал решить задачу на месте. В тот день в приёмной заместителя министра было очень много людей. Я от руки написал служебную записку и положил её на стол секретарше. У меня был очень плохой почерк, один преподаватель в институте даже издевался надо мной и заставлял переписывать лабораторные работы, тогда я научился писать полупечатными буквами. Секретарём Геннадия Фёдоровича была пожилая женщина с потрясающим чувством юмора. Она заметила новую бумагу у себя на столе, брезгливо подняла мой листок двумя пальцами и громко спросила у всей приёмной:

– Чья это куропись?

– Моя!

– Ладно, помню, Эдик за тебя просил. Проходи в кабинет!

Секретарша пустила меня к заместителю министра, и мы оперативно решили вопрос.

Евтушенко однажды командировал меня в Москву решать вопросы по заказу импортного оборудования в различных департаментах Госплана. Я решил все вопросы в том числе с помощью подарков столоначальникам: кому-то я подарил коньяк, кому-то конфеты. На подарки я потратил приличные по тем временам деньги. Возвратившись из командировки, я написал два отчёта: один о делах, другой о расходах. В финансовом отчёте помимо расходов на гостиницу и билеты я указал пункт «подарки должностным лицам» и без задней мысли отправил его Евтушенко на подпись. Евтушенко прочитал отчёт и позвонил мне по прямому телефону. Я поднял трубку и услышал его крик:

– Ты что, обалдел?!

Но слово было погрубее. Я сразу понял, о чём он.

– Эдуард Георгиевич, вопросы я решил? Решил. Затраты понёс? Понёс.

Евтушенко помолчал в трубку и через какое-то время изрёк:

– Ладно, я подумаю.

Поскольку Байкальский комбинат обслуживал оборонный заказ, на заводе у нас была спецчасть для выдачи допусков к материалам. Через какое-то время Евтушенко снова мне позвонил и попросил зайти в спецчасть. Там мне выдали конверт с деньгами без всякой подписи. Я подозреваю, что Евтушенко просто компенсировал мои расходы из своих денег.

В министерских кабинетах я часто встречал однокурсников, которые занимались защитой заявок по импорту на разных предприятиях Советского Союза. Мы оказались лучше всех подготовлены к такой работе и психологически, и профессионально. Автоматизация развивалась во всём мире, нам нельзя было отставать, мы вынуждены были тянуться за передовым опытом. Когда на заводах возникла потребность в импорте, явочным порядком появились мы, кому эта работа была в радость. А ещё позже, когда рухнул Советский Союз и была отменена монополия государства на внешнюю торговлю, многие мои сокурсники занялись экспортными поставками продукции. В силу своего опыта и навыков мы понимали международные рынки.

Занимаясь импортными вопросами, я лично познакомился с сотрудниками Министерства внешней торговли. В Министерстве лесной промышленности был отдел, который занимался импортом оборудования, этим отделом руководил Веселовский. У нас с ним сложились хорошие отношения, и однажды он взял меня с собой в Министерство внешней торговли. В качестве вахтёров в министерстве стояли майоры. Чтобы туда попасть, нужно было иметь специальный допуск, который у меня был. Веселовский познакомил меня с отделом, занимающимся импортом оборудования для целлюлозно-бумажной промышленности. В этом отделе работали молодые ребята, которые только что окончили МГИМО. Как правило, в МГИМО учились дети дипломатов и советской номенклатуры, которые шли по стопам родителей. Так складывался слой наследственной государственной бюрократии. Для них, москвичей, я был определённой экзотикой, потому что приехал с Байкала. Они уже привыкли смотреть на людей с оценивающей позиции: что мы с этого будем иметь? В тот период у меня не было ничего особенного, но я придумал, чем можно было их заинтересовать. Я увлечённо рассказывал им о наших краях, красивейших местах Байкала, а потом позвал в гости и пообещал покатать ребят по Байкалу на катере. У нас на комбинате был катер с морским регистром, на котором можно было ходить по озеру. Ребята, конечно, заинтересовались, и контакт с ними был налажен.

В следующий раз я прилетел в Москву уже с подарками. На комбинате в огромном количестве использовался титан, у нас даже был тонкий титан – 0,8 миллиметра. Трубопроводы, крупное технологическое оборудование, реакторные башни для химикатов изготавливались из этого прочного, но лёгкого металла. К учёту материалов в советские времена относились крайне безалаберно, поэтому дорогой титан разворовывался. У многих в Байкальске были самодельные гардины из титановых труб, также местные умельцы изготавливали из титана горбовики[8] и красивые лёгкие фляжки.

Я был держателем спирта на Байкальском ЦБК: у меня в сейфе всегда можно было найти несколько литров. На комбинате располагалась собственная химическая лаборатория, которая очищала спирт, в службе автоматизации он использовался для протирки контактов приборов. Я всегда отдавал в лабораторию какую-то часть спирта на перегонку, так получался чистейший спирт-ректификат[9], который можно было пить. Приехав в очередную командировку в Москву, я захватил с собой титановые фляжки с чистым трёхкратно ректифицированным спиртом для министерских ребят. Не знаю, как меня не проверили при посадке в самолёт и не отобрали фляги, кажется, никто тогда ничего не контролировал.

Уже без Веселовского я пришёл в Министерство внешней торговли, чтобы преподнести ребятам свой байкальский подарок. Они пришли в восторг:

– Слушай, в следующий раз ты можешь нам привезти канистрочки из титана литров по пять?

Спросили они со смехом. Канистрочки я тоже привёз, так мы с ними окончательно подружились. Я никогда не забывал про ребят, часто привозил им традиционные байкальские гостинцы: омуля, ягоды, спирт. Всё заходило на ура. Это короткое знакомство переросло в долгосрочное и продуктивное: ребята из Министерства внешней торговли мне очень помогли в тяжёлый период девяностых.

Глава 19

Первые международные проекты

Все законы кибернетики применимы к социальным системам.

Натан Моисеевич Лицын,

мой преподаватель кибернетики

После создания централизованной службы КИПиА я занимался несколькими проектами по совершенствованию информационных систем на предприятии. Мой непосредственный руководитель, заместитель главного