Эпоха перемен. Моя жизнь - Анатолий Штейнберг

было поменьше. Приоритетными кандидатами были простые работяги, для них процесс вступления в партию был достаточно формальным и упрощённым. Я же был из инженерного состава, а значит, интеллигент. Для того чтобы вступить в партию, мне нужно было подготовить трёх рабочих, которые стали бы её членами, и только после этого я сам мог быть принят в партию. Это тоже было большим лицемерием: будучи беспартийным, я готовил этих работяг к вступлению в партию, объяснял им основы марксизма-ленинизма, убеждал, что они лучшие рабочие и обязательно должны вступить в прогрессивные партийные ряды.

Итак, в течение года я подготовил трёх подопечных рабочих, их без проблем приняли в партию. Когда дело дошло до меня, я вёл себя слишком уверенно перед дедушками-коммунистами из отборочной комиссии и, очевидно, произвёл на них плохое впечатление. Один из дедушек открыл том Ленина и попросил меня продолжить цитату вождя, увы, я этого сделать не смог. В тот год в партию меня не приняли.

Райком партии располагался в городке Слюдянка, недалеко от Байкальска. Мы вместе с новоиспечёнными членами партии возвращались на электричке в Байкальск, я поздравил подопечных с приёмом в партию и давал им наставления:

– Вы теперь лицо рабочего класса, вам нужно быть примером для всех остальных, поэтому не надо напиваться и так отмечать это событие.

В Конституции СССР 1977 года было написано: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит народу». Я был признан недостойным оказаться в этой передовой организации, а мои подопечные стали направляющей силой советского общества, но я по-прежнему, как руководитель, должен был их дисциплинировать и давать наставления о том, как им нужно себя вести. Я уверен, что те, кто не принял меня в партию, тоже понимали это лицемерие.

Я готовился ещё год, мне нужно было получить три рекомендации от уже действующих членов партии. Я обратился к Валерию Васильевичу Глазырину. Он тогда честно меня спросил:

– Толя, на хрена тебе это надо?

– Валерий Васильевич, нужно!

Он дал мне рекомендацию, тоже понимая лицемерие ситуации, и на следующий год меня всё-таки приняли.

Я думаю, что коммунистический строй рухнул из-за объёма лицемерия, превысившего все возможные пределы, и когда всё рушилось, многие повыбрасывали партийные билеты, я же свой сохранил.

Глава 18

Ответственный за импорт

Байкальскому ЦБК, в силу его особого положения, выделялась валюта для зарубежных закупок технологического оборудования и средств автоматизации, также за границей мы заказывали автоматические запорно-регулирующие устройства – краны с отдельным приводом. Валюта в СССР делилась на несколько категорий. В то время существовал Совет экономической взаимопомощи (СЭВ) – организация, созданная для установления тесных экономических отношений между Советским Союзом и другими социалистическими странами. Помимо СССР в СЭВ в разное время входили: Вьетнам, Куба, Албания, Монголия, Болгария, Венгрия, Польша, ГДР, Румыния и Чехословакия. Для удобства торговли между странами существовала коллективная валюта – переводный (или обменный) рубль. Для закупок оборудования в капиталистических странах, не входящих в СЭВ, использовались свободно конвертируемые валюты – доллары, дойчемарки и британские фунты. Также импорт можно было осуществлять в некоторых региональных валютах, например в рупиях, но для нас это было неактуально.

На Байкальском ЦБК проходила ежегодная кампания по защите импортных заявок. Все службы комбината – служба главного механика, служба главного энергетика, служба автоматизации, технологическая служба – готовили заявки по импорту. Заявки нужно было обосновать:

– Данное оборудование необходимо для производства, его нужно срочно приобрести за рубежом, потому что в СССР оно не производится.

В нашей отрасли велась активная торговля с Финляндией. В Финляндии мы закупали огромное количество оборудования, поэтому сотрудничество с этой страной было развито. Если оборудование было уникальным и не производилось даже в Финляндии, его можно было заказать в Соединённых Штатах. Например, мы закупали у компании Honeywell чрезвычайно важный прибор, который измерял вес квадратного метра и влажность, выдавая график их распределения по ширине полотна. Ни в СССР, ни в Финляндии такой прибор не производили, но мы могли заказать его в США напрямую или через Финляндию.

В рамках кампании по защите импортных заявок нужно было съездить в ВПО «Союзцеллюлоза», пройти много-много кабинетов и доказать, что указанное в заявках оборудование нам действительно нужно. В каждом кабинете наш заказ всё урезали, и урезали, и урезали. Потом нужно было идти с заявками в Министерство и ту же самую процедуру пройти уже в Министерстве. Если всё было хорошо, нужно было идти защищаться в Госплан, он располагался на улице Карла Маркса, сейчас это здание Государственной думы на Моховой. Если совсем повезёт, на заключительном этапе можно было попасть в Министерство внешней торговли, которое располагалось в крыле здания Министерства иностранных дел – сталинской высотке на Смоленской площади. В Министерстве нужно было поработать с сотрудниками по своим заявкам, чтобы они правильно оформили заказ и купили необходимое оборудование.

Процедура была нудная, изматывающая и не всегда эффективная, походы по множеству кабинетов мало кому нравились. Механик и энергетик Байкальского комбината воспринимали бюрократические процедуры как наказание. Однажды наш механик после очередного кабинета получил ответ секретарши:

– Мы ставим вам визу, а теперь за подписью вам нужно к товарищу Хайнову.

Механик вышел из кабинета и громко, на весь коридор закричал:

– Мне хоть к Хайнову, хоть на х..! – …и кинул заявки на пол.

Довели человека.

Для меня же подобная работа была настоящим кайфом: приехать в Москву, пройтись по министерским кабинетам, получить нужные документы. У меня это получалось легко и играючи, и документы подписывались быстро и без проволочек. В какой-то момент механики и энергетики сказали мне:

– Толя, нас это уже достало! Забери эти заявки и сделай всё за нас.

Я с радостью согласился и в следующий раз с лёгкой руки директора завода Эдуарда Георгиевича Евтушенко поехал защищать импортные заявки комбината один. Механику и энергетику казалось, что они дают мне дополнительную работу, но я получал от неё удовольствие и расширял круг знакомых не только по своему профилю.

Плюс я получал бесценный опыт непосредственного общения с директором Эдуардом Георгиевичем Евтушенко. Про него стоит рассказать отдельно. Эдуард Георгиевич был молодым и амбициозным руководителем. Кроме того, он был красивым, статным мужчиной, женщины просто млели от него. Когда мы были с ним в Министерстве лесной промышленности, Эдуард Георгиевич сказал:

– Пойдём со мной, я сейчас тебя познакомлю со всеми секретаршами заместителей министров, они будут тебе помогать!

Евтушенко заходил в приёмную, шептался с секретаршей, похлопывал её где нужно, а потом представлял меня:

– Валя, это мой доверенный человек! Помогай ему, пожалуйста!

Быть на